Виталий Забирко: Пришествие цивилизации

Виталий Забирко

ПРИШЕСТВИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ

"...И ступил я на землю обетованную.

И принёс на неё гордыню и скверну.

И люди приняли их за благо.

...И поведал я им, что есть грех.

И подивились люди, и стали грешить.

И возрадовались.

...И тогда открыл я им тайну покаяния.

И с тех пор они стали грешить и каяться.

А имя моё прокляли."

неБытие, 1, 4-19.

И было лето.

И был полдень.

День выдался знойный, как и предупреждал акве Беструде. Нюх на погоду у него поразительный. Рубашка у Колори намокла от пота, но он старался не отставать от отца. Брюка - растение капризное, требующее ежедневного ухода. Отец работал вроде бы не торопясь: подпушивал мотыкой землю у корня, срезал слабые листья, спелую брюку аккуратно вынимал из гнезда, укладывал её на междурядье, а в гнездо бросал два-три семени и присыпал землёй. Но неспешные на первый взгляд движения отца были настолько размеренными и экономными, что Колори едва успевал относить к дороге спелую брюку и срезанные листья.

В полдень отец распрямил спину, посмотрел на солнце в зените и подмигнул сыну.

- Запарился?

- Немного, - честно признался Колори, смахивая пот с лица. Рубашку он давно снял и повесил сушиться на кол возле дороги.

- Пойдём, переберём листья.

Отец взял мотыку и направился к дороге. На его обветренном морщинистом лице не выступило ни капли испарины.

Перебирать листья после работы в поле было одно удовольствие. Они быстро разложили их на деревянные поддоны: свежие, сочные - на салат; подсохшие, срезанные у корня - на корм скоту; вялые, пожелтевшие - на зимнюю закваску. Когда они полностью рассортировали листья на три аккуратных стожка, на дороге показалась арба Пастролаги. Умел отец точно распределить работу, чтобы успеть к его приезду.

Пастролаги сидел на передке арбы и привычно причмокивал губами, подгоняя айреда. Толстый, неповоротливый айред тянул арбу с видом мученика, смотря на мир унылыми фасеточными глазами. Маленькие жвала беспрерывно двигались, ложнозубы, словно пальцами, месили густую, тягучую слюну, капающую и-зо рта.

Пастролаги спрыгнул с арбы, обменялся с отцом рукопожатием, а затем протянул руку и Колори. Как равному.

- Ты гляди, Нокуме, какой у тебя помощник! - сказал он. Скоро отца по росту обгонит.

Колори за весну сильно вытянулся и был выше своих сверстников.

- А мой оболтус ничем не хочет заниматься, - в сердцах махнул рукой Пастролаги. - Работа отца ему не нравится. Шастает дни и ночи напролёт по Деревне, как малолетка. Шалтай-болтай какой-то.

Нокуме улыбнулся.

- Ты себя вспомни, Пастролаги, - сказал он. - Где тебя только не носило в его годы?

Пастролаги смущённо хмыкнул. В молодости он перепробовал много работ, но ни на одной подолгу не задерживался. Побывал он и в Городе, затем исколесил полстраны, некоторое время отирался в поселениях аквов на Побережье, но нигде не смог найти себе дело по душе. И только к тридцати годам, когда юношеское убеждение о собственной исключительности несколько пообтёрлось, он остепенился, вернулся в родную Деревню и сменил своего отца на работе возчика.

- Да ладно тебе, - отмахнулся Пастролаги, но на лице у него играла улыбка. Чтоб он ни говорил, а в глубине души был доволен тем, что сын пошёл в него неусидчивостью и неугомонностью.

Колори подошёл к айреду и почесал ему холку. Айред заурчал от удовольствия, вытягивая из панциря длинную шею. В его огромных фасеточных глазах отражались тысячи маленьких Колори.

- Кушать хочешь? - тихо спросил Колори.

Урчание усилилось. Теплокровное насекомое есть хотело всегда.

Колори протянул ему несколько желтых листьев. Ложнозубы бережно подхватили подношение, жвала мерно задвигались, перетирая пищу.

- Эй, сынок! - окликнул Пастролаги. - Не перекорми животное! Обленивеет, до Города не доеду.

Действительно, айред за раз мог съесть столько, сколько весил сам, но тогда дня три к нему можно было не подходить. Заставить двигаться сытое животное было невозможно.

Колори отошёл от айреда и стал помогать взрослым. Втроём они загрузили арбу спелой брюкой, а наверх втащили поддон с листьями для салата. Листья прикрыли мешковиной, чтобы не привяли по дороге в Город.

- Перекусим? - предложил отец. Обед с Пастролаги после загрузки арбы был чем-то вроде ритуала.

Они сели на обочине, нарезали ломтями спелую брюку и принялись есть, заворачивая ломти в листья и запивая соком незрелой брюки. В детстве Колори измучил мать вопросами: "А почему в зелёной брюке сок, а в спелой творог? А вяленая брюка, как мясо?" Мать отвечала: "Сок - потому, что брюка зелёная. Творог - потому, что спелая. А похожа на мясо - потому, что вяленая." А как ещё можно ответить на такие вопросы?