Виталий Забирко: Путевые записки эстет-энтомолога

Гостевую комнату, похоже, никто не занимал со дня постройки космостанции. И хотя здесь было чисто прибрано, застелена свежая постель и работал кондиционер — консула за неделю предупредили о моем прибытии, — затхлый, тяжелый воздух нежилого помещения так и не выветрился, намертво впитавшись в обшарпанные стены, потолок и покоробившийся пластик пола.

Я открыл холодильник и с удовольствием обнаружил, что он доверху забит банками с консервированными напитками. Вскрыв банку темного пива, я захлопнул холодильник, перевел регулятор кондиционера на пять градусов ниже выставленной температуры и, стащив с ног ботинки и носки, лег на кровать поверх одеяла. Посвежевший поток воздуха приятно овевал покрытое испариной лицо, а ледяное пиво, скользнув долгожданным холодком по пищеводу, вернулось в голову охлажденной кровью и остудило разгоряченный мозг. Отупение от жары, охватившее меня с первых минут пребывания на Пирене, сняло как рукой. Блаженствуя, я сделал еще пару глотков и тут же пожалел о снятых ботинках. На большой палец правой ноги степенно взобрался огромный восьминогий жук, чем-то похожий на земного Antia mannerheimi, и, усевшись, стал обстоятельно покусывать ноготь жвалами, поводя по сторонам парой длинных гребенчатых усиков. Дрыгнув ногой, я сбросил жука на пол, но тут же почувствовал, как по левой ступне, щекоча кожу, упорно карабкается какая-то многоножка. Стряхнув и ее, я сел на кровати.

В комнате царил энтомологический рай. Из всех щелей и углов выползали разнообразные насекомые: шести-, восьми-, десяти— и более ногие; первичнобескрылые и крылатые, скрыто— и наружночелюстные. Закованные в хитиновые панцири и мягкие, как слизняки. Прямо нашествие какое-то. Словно они прослышали о прибытии на планету энтомолога и спешили засвидетельствовать свое почтение. Некоторые из особенно нетерпеливых раскрывали крылья и взлетали.

— Э, — проронил я с нервным смешком, — вы ошиблись. Я узкий специалист. Меня интересуют только парусники.

Обиженный моим разъяснением ярко-зеленый жук на лету сложил крылья и ухнул в банку с пивом. Я осторожно поставил банку на пол, уселся на кровати в позе Будды и стал с интересом наблюдать за нашествием. В тайной надежде, что насекомых привлек в комнату не запах человеческого тела.

Так оно и оказалось. Конечным пунктом их странствия являлся потолок. Крылатые достигали его довольно быстро, а вот бескрылым приходилось взбираться по стене; но все они, оказавшись на потолке, замирали в полной неподвижности. Некоторые срывались, но, побарахтавшись на полу, упрямо возобновляли свой крестный ход. К счастью, на кровать влезали немногие, чутьем угадывая более короткий путь.

Через час, когда консул заглянул в комнату, потолок был почти полностью облеплен насекомыми. В некоторых местах они висели в два-три слоя, и я с замиранием сердца покорно ждал, когда эта хитиновая масса не выдержит собственного веса и рухнет.

Консул с изумлением уставился на потолок, перевел недоумевающий взгляд на меня и вдруг неудержимо расхохотался. Хохоча, он подошел к окну и распахнул его настежь. И именно тогда вся масса насекомых рухнула вниз.

Брезгливые не становятся энтомологами. Но только идиоту может понравиться, если ему на голову высыплют ведро живых, копошащихся тараканов. Словно ошпаренный, я соскочил на пол и стал лихорадочно стряхивать облепивших меня насекомых, меся ногами кашу из хитиновых панцирей и трахей. Ниобе залился совсем уж истерическим хохотом.

Через минуту, смахнув с себя большую часть насекомых, я вдруг с изумлением обнаружил, что они лежат на полу абсолютно неподвижно — большинство лапками вверх. Я недоуменно посмотрел на Ниобе.

— Д-дневная диапауза, — все еще давясь смехом, пояснил консул. — Выше двадцати восьми градусов местные насекомые впадают в спячку. Будь осторожнее в следующий раз с настройкой кондиционера — не буди спящих пауков!

Я не стал объяснять консулу, в чем состоит разница между насекомыми и паукообразными — тем более что Arachnida здесь тоже встречались, — подобрал с пола носки, вытряхнул застывших в диапаузе насекомых из ботинок и на цыпочках, держа ботинки и носки в руках, пошел в душевую. Мне была известна особенность пиренских насекомых во время дневной жары впадать в спячку, но то, что биологический хронометр подскажет им, что еще не вечер, и для продолжения диапаузы погонит на потолок — самое жаркое место в комнате, — оказалось новостью. Представляю, что здесь творится ночью!