Виталий Забирко - Везде чужой

- Оп'адывашь, - обиженно встретил его Андрик, когда Таксон открыл дверь. Андрик исполнял роль вахтёра, сидел в прихожей за старинным конторским столом и от нечего делать чистил ногти длинным узким ножом, выточенным из куска арматуры. Одна рука его была трёхпалой, другая четырёх. Керосиновая лампа тускло освещала несуразную фигуру, словно состоящую только из углов, и все его движения были такими же угловатыми, резкими, как бы разложенными в пространстве по векторам. Видимая несуразность телодвижений вызывала у постороннего обманчивую уверенность в его физической неполноценности. И напрасно. В бою Андрик обладал феноменальной реакцией. Когда он дрался, человеческий глаз был не в состоянии уловить перемещений его тела.

- Привет, - буркнул Таксон.

- П'ивет, - осветился дебильной радостью Андрик. - Су'огат бушь? - Он достал из-под стола чайник без носика. - Го'ячий!

Его плоское безобразное лицо, практически безносое, с одной вздрагивающей ноздрёй посреди и навечно застывшим приоткрытым ртом родился он с нижней челюстью, намертво сросшейся с черепом, - производило впечатление театральной маски. Лишь глаза жили.

- Спасибо, нет, - отказался Таксон. - Меня кто-нибудь спрашивал?

Андрик обиженно засопел. Скучно ему было сидеть в одиночестве.

- Пет'ус тебя ис'ал.

- Случилось что? - спросил Таксон.

- Не с'аю. У меня в'ё с'о'ойно.

- И отлично, - подбодрил его Таксон.

Не умел Андрик обижаться надолго. Стоило приветливо улыбнуться, как он сразу отходил. Имей он возможность улыбаться, рот бы его сейчас растянулся до ушей.

- У меня в'ег'а тип-топ! - самодовольно подтвердил он. Лицо просто лучилось собачьей преданностью. Так и хотелось подойти к нему и ободряюще потрепать по шевелюре. Но делать этого не следовало. Андрик не выносил жалости. Странное, несогласуемое сочетание готовности услужить, быть кому-то полезным и гипертрофированного болезненного достоинства единственных черт его характера - бросало настроение Андрика из крайности в крайность.

Таксон подмигнул Андрику и сунулся было в аппаратную, но Андрик остановил его.

- Он в коте'ной.

Дверь в котельную напоминала люк бомбоубежища. Таксон попытался повернуть штурвал, но он, как и положено, не поддался. Тогда Таксон достал из кармана ключ и постучал условным стуком: три удара и царапина по бугристой поверхности двери. Через некоторое время послышался щелчок разблокировки штурвала, он завращался, и дверь медленно распахнулась. На пороге стоял Петруз.

- Привет, - кивнул Таксон.

Петруз не ответил. Молча окинул взглядом фигуру Таксона, затем посторонился.

- Проходи.

Лицо его не обещало ничего хорошего.

В огромном зале котельной было сыро, холодно и темно. Только из дальнего угла струился рассеянный свет, оконтуривая ряд огромных, давно мёртвых котлов, да в титане у стены сквозь заслонку мерцал огонь. Здесь кипятили воду для суррогата.

Петруз тщательно запер дверь, заблокировал штурвал.

- Ты, - утвердительно сказал он.

- Я, - согласился Таксон.

Петруз хмыкнул.

- Я имею в виду троих карманников в парке.

- Я - тоже.

Петруз повозился в темноте у стеллажа и швырнул под ноги Таксону пару стоптанных ботинок.

- Переобувайся.

- Уже оповестили? - спросил Таксон и стал безропотно переобуваться. Мои были покрепче, - пожалел он снятые ботинки.

- Информацию по ретрансляционному телевидению дали пятнадцать минут назад, - бесстрастно проговорил Петруз, бросая ботинки Таксона в топку титана и опуская заслонку.

- Останься лежать там я, так быстро бы не сообщили, - недовольно проворчал Таксон.

По центурским сводкам в городе за день совершалось более сотни ограблений, двадцати убийств и изнасилований, пять-шесть групповых драк между молодёжными бандами. И чтобы попасть в новости РТВ, требовалось что-нибудь неординарное.

Петруз повернул лицо к Таксону.

- Даны приметы и объявлен розыск.

Таксон присвистнул.

- По-твоему, они начали охоту?

- А по-твоему? - Петруз требовательно смотрел в лицо Таксону.

- По-моему, они ведут её давно.

- Да. Но до сих пор особых примет они не имели.

- Ты, как всегда, прав. Но мне-то что нужно было делать? Идти под нож?

- Не светиться! - гаркнул Петруз. - Идём.

В дальнем углу котельной в маленькой деревянной пристройке с не застеклённым окном и без дверей сидело шесть человек. На столе стояла керосиновая лампа, лежали остатки нехитрой трапезы, а люди приглушенно спорили о баллистическом наведении кассетных ракет.