Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

— Я могла бы обойтись без этого, но полагаю, прекратить это нельзя?

— Нельзя, миледи.

— Долго это будет продолжаться?

— Пока не устанут. Наверное, несколько дней, но будут различные варианты.

— Долго мы пробудем на планете?

— Пока я не устану. Простите, миледи, но у меня множество дел — ходить по разным местам, встречаться с друзьями…

— Любить женщин.

— Увы, все мужчины морально неустойчивы.

Д.Ж. широко улыбнулся.

— Вы все, что угодно, только не сентиментальны.

— И вы всегда полностью здравомыслящи?

Глэдия улыбнулась.

— Я никогда не утверждал этого. Но, даже оставив это в стороне, я должен учитывать этот скучный факт, что мои офицеры и команда хотят повидаться со своими семьями, друзьями, отоспаться и повеселиться. А если хотите учесть чувство неодушевленных предметов, то корабль нуждается в ремонте, чистке, полировке, заправке и прочем.

— А много времени потребует все это?

— Кто знает? Может, несколько месяцев.

— А что я буду делать в это время?

— Можете осматривать нашу планету, расширять свои горизонты.

— Но ваша планета — не игровая площадка Галактики.

— Совершенно справедливо, но мы постараемся вас заинтересовать.

Он взглянул на часы.

— Еще одно предупреждение, мадам. Не упоминайте о своем возрасте.

— Зачем бы я стала это делать?

— Это может выйти случайно. Вам могут предложить сказать несколько слов, и вы, к примеру, скажете: «За все два с лишним столетия своей жизни я никогда не бывала так рада видеть народ Бейлимира. Если вам придет в голову сказать что-либо подобное, воздержитесь.

— Воздержусь. В любом случаен не намерена вдаваться в преувеличения. Но просто из любопытства — почему?

— Просто потому, что для них лучше не знать вашего возраста.

— Но ведь они знают его! Они знают, что я была другом вашего предка, и знают, когда он жил. Может, они предполагают, что я потомок той Глэдии?

— Нет, они знают, кто вы, и сколько вам лет, но знают это только умозрительно.

Он постучал по лбу.

— А головы не у всех хорошо работают, как вы сами замечали.

— Да, замечала. Даже на Авроре.

— Это хорошо. Я бы не хотел, чтобы поселенцы отличались в этом смысле. Ну, вот, вы выглядите на…

Он сделал оценивающую паузу.

— На сорок, сорок пять лет, и именно такой они воспримут вас своими потрохами, в которых у среднего поселенца находится мыслящий механизм, если вы не всунете туда свой настоящий возраст.

— А какая разница?

— Видите ли, средний поселенец не любит роботов и не желает их иметь. В этом он отличается от космонита, и это его удовлетворяет. Сорок десятилетий значительно больше десяти.

— Немногие из нас доживут до четырех столетий.

— И не многие из нас доживают до ста лет. Мы говорим о выгоде короткой жизни: качество против количества, быстрая эволюция, все время меняющийся мир. Но людям не хочется жить один век, когда они могли бы жить четыре. Так пусть лучше не думают об этом. Они не часто видят космонитов, у них нет случая погоревать, что космонит выглядит молодым и сильным, даже когда он вдвое старше самого старого из живых поселенцев. Они увидят это в вас , если будут думать об этом, и это их расстроит.

Глэдия с горечью сказала:

— Понравилось бы вам, если бы меня заставили произносить речь и сказать, что означают четыре столетия? Если бы я сказала, на сколько лет человек переживет весну и надежду, друзей и близких? Если бы я сказала, как мало имеют значение дети и семья, о бесконечной смене мужей и незапоминающихся случайных встречах в промежутках между мужьями и при них, о наступлении такого времени, когда уже видел все, что хотел увидеть, и слышал все, что хотел услышать, когда уже невозможно думать о чем-то новом, забыть возбуждения и открытия чего бы то ни было, с каждым годом усиливающаяся скука?

— Люди Бейлимира не поверят этому. И я вряд ли поверю. Так чувствуют все космониты или только вы?

— С уверенностью могу сказать лишь о моих личных ощущениях. Но я наблюдала, как другие с возрастом тускнеют. Они становятся более угрюмыми, их амбиции сужаются и безразличие расширяется.

— А как насчет самоубийств у космонитов? Вы никогда не слышали о них?

— Практически, они равны нулю.

— Но это не соответствует тому, что вы говорили.

— Подумайте. Мы окружены роботами, предназначенными для сохранения нашей жизни. Мы не можем убить себя, когда возле нас всегда бдительные и активные роботы. Я сомневаюсь, чтобы кто-то из нас мог даже помыслить о такой попытке. Сама я не подумаю об этом уже хотя бы потому, что не могу перенести мысли о том, как это отразится на моих домашних роботах, в особенности, на Дэниеле и Жискаре.