Руслан Мельников - Мертвый рай

Или задерживался?

Черенков покосился на федерала. Ого! А посол-то думал сейчас явно не об экипаже вертолета, дожидающегося аудиенции. Павел Алексеевич буквально пожирал глазами чужую секретаршу. Мэр мысленно усмехнулся. Ладно, пусть посмотрит, пусть обзавидуется, крыса федеральная.

Молчание затягивалось. Эффектная блондинка с глубоким декольте и в короткой юбчонке смущенно переминалась на длинных ногах. Смущение, конечно, деланное, искусственное — всего лишь еще один подвид кокетства, освоенный на спецкурсах. Но — хороша, ничего не скажешь! Ирине шел вольный стиль формы, а уж как она выглядела без одежды… Федерал об этом мог только догадываться.

Но хватит. Подразнили Кожина — и будет. Пора заняться делом.

— Спасибо, Ирочка, — кивнул мэр, — пригласите экипаж.

Секретарша исчезла. Испарилась. На месте сексапильной девицы возникли двое. Невысокие, крепкие, подтянутые. Каменнолицые. Пилоты. Настоящие воздушные волки. Вымуштрованы — дай бог! Чем-то неуловимо похожи друг на друга. Даже двигаются синхронно, как роботы.

Вертолет воздушной разведки и поддержки рассчитан на шесть человек, четверо из которых — пассажиры. Но это — на случай эвакуации. Стандартное же патрулирование ведет боевой экипаж «Москита»: стрелок-командир и стрелок-связной. Элита милвзвода. Каждая пара пилотов ВВС проходит жесткий и — главное — реальный, без блата, без связей, без волосатых лап, конкурсный отбор. Плюс тесты на совместимость.

— Господин комендант!

Милвзводовцам, в отличие от гражданских чиновников, надлежало называть мэра по-военному — комендантом.

— Господин посол!

Экипаж поочередно отдал честь Главе и федералу. Но «господин комендант» — сначала. Виктор Черенков с удовлетворением отметил, как дернулось веко посла. Ах, какие мы обидчивые!

Согласно уставу вне военного положения Главы администрации и федеральные послы — равноправные соседи по иерархической лестнице. Так что подчиненным предоставлялось право самим выбирать, кому салютовать в первую очередь. А милки всегда помнят, кто платит жалованье. И о том, что столица слишком далеко от Ростовска, а из Периметра можно вылететь в любой момент, они помнят тоже.

— Майор Рыжков и капитан Илюшин прибыли по вашему распоряжению, господин комендант, — пролаяли вертолетчики.

И вот тут посол удивил. Кожин поднялся с кресла. Кожин улыбнулся. Кожин откланялся.

— Не буду вам мешать, господин комендант. Пока не буду. Я вас покину на время, с вашего позволения.

Да, это было неожиданно. И непонятно. Раньше за федералом не замечалось подобной корректности. Странный ход. Очень странный. Неужели посла не интересуют показания пилотов? Может быть, Кожин решил не стеснять коменданта своим присутствием и предоставлял ему полную свободу действий по выбиванию информации из вертолетчиков? Но федерал ведь не настолько наивен, он ведь не рассчитывает, что после допроса с ним вот так запросто поделятся правдой? Или Кожин уже знает правду? Чушь! Откуда?!

— Только не выходите на улицу, господин посол. — Мэр исподлобья глянул на Кожина. — Ночью патрули стреляют без предупреждения по любому нарушителю. По любому, Павел Алексеевич, даже по федеральным послам.

О, Черенков многое бы отдал, лишь бы этому типу взбрело в голову подышать сейчас свежим воздухом.

— Не волнуйтесь. Во время комендантского часа я пользуюсь только служебными коридорами. Да и уходить далеко я не собираюсь. Дам кое-какие распоряжения охране. Ну и пообщаюсь с вашей секретаршей. Она у вас очень… гм… милая.

Не может быть! Кто бы мог подумать, что Федеральный Полномочный посол променяет дела государственной важности на смазливое личико и попку, туго обтянутую короткой юбчонкой? М-да… Что ж, надо запомнить. Это можно использовать. А Ирочке определенно пора выписывать внеочередную премию.

— Садитесь. — Мэр указал на диван.

Подождал, пока пилоты присядут на край мягких подушек. Да, подушки-то мягкие, но вертолетчики по-прежнему скованны и напряженны. Сидят по стойке смирно. Спины — прямые. Лица — неподвижные.

Сам Глава расположился напротив, но не в кресле, а на рабочем столе. Виктор Черенков редко позволял себе столь неформальное поведения в присутствии подчиненных, однако сейчас случай особый. Сейчас необходимо разрядить обстановку.

Вояки хорошо владели собой. Однако мэр не был бы мэром, если бы не понял, не почуял сразу: эти двое пережили сегодня не самые приятные минуты своей жизни. Может быть, даже самые неприятные. И сейчас изо всех сил пытаются забыть о пережитом. Чего позволять им никак нельзя.