Руслан Мельников - Мертвый рай

— Не ругайся, День. — Ткач осклабился. — Это некрасиво, а здесь все утыкано жучками.

— Жучками?! — Денис огляделся, чувствуя, как кожа на затылке превращается в наждачную бумагой. С частыми вкраплениями колючих ледышек.

— Угу. Пол, потолок, стены, мебель, сантехника — все. Чист только комп — свою машину я недавно перебрал по микросхемам.

— Гонишь? — неуверенно сказал Денис. — Здесь? Жучки?

— Показать тебе нормативы по прослушивающей аппаратуре для служебных квартир операторов «Мертвого рая»?

— Тоже… схакал… — Денис облизнул вмиг пересохшие губы.

— Ну да. Прелюбопытнейший, надо сказать, документик…

Денис и Юла замолчали. Переглянулись подавленно. Если то, о чем говорит Славка, — правда…

— Не все так плохо, друзья мои, — продолжал Ткач. — По крайней мере, здесь нет скрытых камер. Федералы не рискнули прятать видеотехнику от бывших операторов наружки. Понимают — дело-то неблагодарное. Мы ведь профи, любой объектив отыщем где угодно. С микрофонами — надежнее. Так что в сортирах за нами пока не подглядывают. Только подслушивают.

Плоская шутка не развеселила никого.

— Слава, как тебе удалось нейтрализовать микрофоны? — осторожно, почти нежно спросила Юла.

— Это невозможно, — широко улыбнулся Ткач, — сама должна понимать. Многоуважаемый Павел Алексеевич слышит сейчас каждое наше слово. Можете передавать приветы. Если очень хочется.

— Что?! — А этот Юлькин вопрос был беззвучен. Его Денис прочитал по губам.

Славка — не заметил, не расслышал. Славка продолжал:

— Думаю, с Ночкой Кожин уже разобрался. Или разбирается прямо сейчас. Круто, наверное, разбирается. Все-таки секреты посольской сетки утекли через нее.

По-до-нок! Денис сделал глубокий вдох. Поднялся. Руки сжались в кулаки сами. Врежет, ох и врежет же он сейчас этому…

— День! — Юлька поднырнула, встала между ними. — Пусть договорит, День!

Ладно. Уломали. Пусть. Пока. Но потом…

— Потом Павел Алексеевич будет решать, что делать с нами, — сказал Славка, — с тремя перспективными операторами «рабочего материала», нажравшимися до отвала запретных яблок из «Мертвого рая». А может, уже решил…

— На кой ты вообще трепался обо всем этом под микрофонами?! — прорычал Денис.

Славка снова улыбнулся. Доброй улыбкой палача.

— Чтобы вы тоже узнали все, что знаю я. И чтобы Кожин знал, что вы это знаете. Чтобы мы по-прежнему были единой командой.

— Ублю…

— День, не заводись. И послушай меня. Внимательно послушай. Может, я и произвожу впечатление сумасшедшего, но уверяю, я не самоубийца. Я предпринял некоторые меры предосторожности. Свои. Обычные. На первое время… Ну вы понимаете, о чем я?

«Да уж не совсем тупые, знаем о твоих запасных хатах», — раздраженно подумал Денис. Хорошо хоть об этом Ткач пока ничего не ляпнул вслух!

От злости Дениса аж трясло. Этот Славка, этот, этот… Незримые сдерживающие путы лопались один за другим. Денис чувствовал: еще чуть-чуть и — сорвется. И понесется. На глаза опять попалась ножка от разбитого торшера. Не самая лучшая из дубинок. Но и не самая худшая ведь!

— Короче, нам надо принимать решение, — продолжал Ткач. — Верное решение. Быстро принимать. Бремени остается немного.

— Времени для чего?!

Денис все-таки взорвался. Подскочил к Славке, резко — Ткач чуть не вывалился на пол — развернул его кресло к себе. Навис сверху. Заорал в ненавистное лицо, по которому так хотелось съездить:

— Козел, ты понимаешь, куда нас втравил?! Понимаешь, сколько нам осталось жить с твоей долбаной тайной?! Всем нам? Ночке, Юльке, мне, тебе?!

— Все зависит от того, как Кожин отреагирует на наше предложение.

Славка сидел спокойно, спокойно улыбался и спокойно говорил. Нет, определенно на сумасшедшего он похож не был. Но его слова… А может быть, псих из психов и должен выглядеть именно так: буддистская невозмутимость, улыбка с едва заметной ехидцей, полуприкрытые усталые глаза и расслабленные руки на коленях. Как у примерного детсадовца.

— Ка-а-акое еще предложение, твою мать?!

— Успокойся, День.

Это было непросто. Непробиваемый железобетонный пофигизм обычно пугливого Славки действовал на нервы. Пофигизм этот означал, что парень танком будет переть к намеченной цели. И еще кое-что означал.

Что точка возврата пройдена безвозвратно и дергаться по этому поводу бессмысленно. Что пути к отступлению отрезаны. Что мосты сожжены. Причем гад не поленился спалить их все скопом — и свои, и чужие.