Михаил Гирели - Eozoon (Заря жизни)

Лилиан слушала меня молча, не перебивая.

Когда я кончил, она коротко ответила:

— Предложение вернуться с вами — это глупая дерзость с вашей стороны, сэр. Отпустить вас — невозможно. Здесь у меня иные понятия о чести и достоинстве. И эту вашу просьбу я не могу исполнить, иначе к чему были эти десять лет, проведенные мною здесь? Нет, сэр. Приговор вам уже вынесен. И прошу вас, сэр, не называть меня белым человеком. Я давно перестала им быть, что составляет мою неотъемлемую гордость и достоинство. Вы желаете еще что-нибудь сказать, сэр?

— Сказать — нет, но сделать да.

С этими словами я спокойно достал свой револьвер из потайного кармана и, отстранив от себя Лилиан ван ден Вайден, в которую я не мог стрелять, как в белую женщину, я выпустил все одиннадцать пуль револьвера в мужей Лилиан.

Одиннадцать чудовищ, обливаясь кровью, повалились на землю. Подавая леди Лилиан ван ден Вайден свое опустевшее и ненужное мне уже оружие, я с улыбкой сказал:

— Это небольшой аванс Англии в деле моего отмщения. А теперь, леди, сердце мое готово стать вашим.

Вместо ответа Лилиан с плачем упала на трупы своих мужей, рыдая, как Ниобия над своими окаменевшими детьми. Крупные слезы текли из вырезов для глаз ее отвратительной маски и дрожащими каплями застревали в густой ее шерсти.

Я отвернулся.

Профессор Мамонтов бережно закрыл дневник мистера Уоллеса, протер кулаками сильно разболевшиеся глаза и грузно опустил свою львиную голову на шаткую доску маленького походного столика.

Наступал новый день.

Найденный дневник Уоллеса Мамонтов решил до поры до времени скрыть от всех, чтобы не взбудораживать ученых преждевременно.

Дневник этот все же еще не был наукой, он напоминал скорее роман, чем науку.

Надлежало немедленно же начать попытку проникновения в чащу леса, тем более что в настоящее время это было легче сделать, чем десять лет тому назад.

Ведь лесные жители куда-то и почему-то таинственно исчезли и путь был, как будто бы, открыт.

Времени до назначенного к отъезду дня оставалось немного, и откладывать свое решение в долгий ящик было невозможно.

Один только день позволил себе отдохнуть профессор Мамонтов, чтобы обсудить лишний раз все детали предстоящей экскурсии, которую он намеревался предпринять в единственном числе, и собрать все необходимые для этой экскурсии принадлежности: топор, нож, револьверы и съестные припасы.

Профессор Мозель не мог скрыть своего удивления, когда увидал своего знаменитого коллегу, вооруженного вышеозначенными принадлежностями, зашедшего к нему в палатку, чтобы проститься, сообщить о своем намерении в последний раз попытать счастья в лесах Малинтанга и передать несколько писем, адресованных в Россию, на случай, если бы он не вернулся.

Мозель не противоречил.

Он пожал руку своему товарищу и, стараясь сохранить внешне спокойный вид, весело сказал:

— Ну, желаю вам удачи на этот раз. Вы вполне заслужили ее. До скорого свидания, дорогой друг!

Мамонтов ушел.

С ван ден Вайденом он умышленно не попрощался, предчувствуя, что старик, узнав о его намерении, тайно последует за ним, вопреки его воле.

На третий день он достиг уже Буйволовой расселины, которую, следуя методу мистера Уоллеса, избрал исходным пунктом своего путешествия.

Достичь же той полянки, на краю которой протекал ручей, в песке которого был найден профессором Мамонтовым дневник мистера Уоллеса, было делом необычайно простым и легким.

Проторенная им в прошлый раз тропинка еще не успела зарасти новой паутиной папоротников и мхов, к тому же Мамонтов, прошедший военную школу, хорошо владел наукой топографии местности и легко и быстро ориентировался в совершенно незнакомых местах.

К вечеру третьих суток Мамонтов, как и в первый раз, пил уже воду ручья.

Но куда надлежало двигаться дальше? Вот в чем был почти неразрешимый вопрос.

И вдруг Мамонтова осенила счастливая мысль. И как это раньше она не пришла ему в голову? Ведь ясно: если в этом ручье был найден дневник мистера Уоллеса, то, следовательно, это и есть тот самый ручей, который катил свои волны и через владения племени человекообразных существ. Следуя по его берегу, Мамонтов неминуемо должен был достичь той площадки, на которой разыгралась трагедия мистера Уоллеса!

Но легче было это сообразить, чем поступить согласно этому соображению! Полянка, на которой находился Мамонтов, была обнесена кругом стенами лиан такой крепости, о которой не мечтали белые люди, сооружая стены своих жилищ. Приходилось действовать топором, ножом, но — другого выхода не было. Несмотря на все поиски подземных ходов, о которых предполагал мистер Уоллес, Мамонтов решительно ничего не обнаружил. Земля на поляне была всюду плотно и крепко утрамбована.