Илья Ермаков - Письма к Молли или, P.S. Покормите белых голубей

Именно поэтому за длительность моих писем не ручаюсь. Какие-то получатся короткими. Какие-то – длинными. Как дело пойдет!

Моя любимая Молли, надеюсь, что это первое письмо, которое дало начало моего монолога, не сильно утомило вас. Желаю вам приятно провести вечер. Не утруждайте себя завтра утром в саду. Он у вас чудесный!

Не болейте. Желаю вам крепкого здоровья.

С любовью, ваш бывший добрый сосед, Север.

P.S. Покормите белых голубей.

Моя нежная и заботливая, милая Молли, я счастлив написать вам снова. Очень надеюсь, что мое первое письмо вас не слишком утомило. Позвольте мне перейти к другому?

Я надеюсь, что чтение моих посланий привносит в вашу жизнь немного радости и удовольствия.

Как ваш уютный садик под окном? Мне не терпится его увидеть. Признаться честно, я еще никогда не встречал в своей жизни человека, который бы заботился о своем творении с такой нежностью и лаской.

Ведь сад – ваше творение. Я прав? Исправьте, если я неверно истолковал для вас истинную природу вашего чудного садика. Просто сегодня мне хотелось бы побеседовать с вами именно о творениях.

Мои творения – книги.

В приложение к этому письму я вложил первые главы моего нового произведения. О чем я решил написать в этот раз?

История будет повествовать об одной заключенной федеральной тюрьмы, которая по чудному стечению обстоятельств покидает одиночную камеру, куда ее посадили за нарушение внутреннего распорядка.

Бывшая заключенная и к тому же наркоманка становится частью научно-исследовательского агентства. Зачем она понадобилась? Из-за своего необычного дара, которым она обладает.

Вы спросите меня о том, почему в качестве главной героини я решил использовать столь неблагородный пример. Этим я хотел показать, что каждый имеет шанс на исправление. Сколько бы ошибок он ни совершил в прошлом, он может исправиться.

И главная героиня исправится.

Она сделает все возможное, чтобы стать лучше.

Вам уже не терпится узнать название моей новой книги? Знаю, вам всегда нравились названия моих историй. Я не стану в этот раз томить вас мучительными ожиданиями и отвечу сразу. Прямо и коротко.

Моя новая книга называется «Удел Эбис-Лота».

Признаюсь честно, изначально планировалось иное звание – «Падение Эбис-Лота», но, пересмотрев некоторые особенности сюжета, принял решение поменять одно слово.

Слово «удел» больше ассоциируется со словами «судьба» или «рок». Так я оставляю завесу тайны – «какой именно удел ждет Эбис-Лот?». Если бы я оставил первое название, то уровень интриги значительно бы снизился.

У вас уже появилось много вопросов, не так ли?

Как именно она сбежала из тюрьмы? Каким даром она обладает? Зачем она понадобилась научному сообществу? Что вообще они задумали сделать?

Слишком много вопросов! Много… интриги.

Ведь это самое главное!

Возможно, важней задачи не придумаешь. Каждой сценой, каждым абзацем автор хочет добиться лишь одного эффекта. Ему нужно, чтобы читатель перевернул страницу.

Без интриг не обойтись.

Вспоминая несчастную Шахерезаду, можно сказать, что каждый писатель кровью и потом делает то, что делала она каждую ночь (пускай и не в столь жестоких условиях) – заставляет хотеть своего слушателя узнать продолжение истории. Шахерезаде сохраняли жизнь, пока она придумывала истории с интригующим концом.

Я никогда не рассказывал вам о том, как я пишу. Все это «закулисье» оставалось только моим. Никогда прежде я не афишировал секреты своего творчества. И всегда придерживался одного жесткого правила: «Никому и никогда не говорить о новой книге, пока она не будет дописана до конца». Это было важно для меня. Как своеобразный ритуал, нарушение которого ведет к возникновению страшного проклятия. А для меня не могло быть проклятия страшнее, чем то, которое не позволит мне закончить начатую работу.

Правда, если быть честным перед самим собой, и задать себе вопрос: «А как часто я бросаю начатую книгу ради новой?», – может сложиться впечатление, что проклятие нависло надо мной черной тучей и не думает исчезать.

Вам, моя милая Молли, я могу открыться. Положа руку на сердце, я говорю: «Каждую вторую свою книгу я бросаю и начинаю новую». Измена ли это? Возможно! Не стану возражать. У измены много лиц. Кто сказал, что нельзя изменить своему творчеству, своему детищу? Еще как можно!

Бросить младенца посреди пути? Бывало. И даже слишком часто.