Илья Ермаков - Письма к Молли или, P.S. Покормите белых голубей

Передо мной открыты все пути.

Психологи называют это юношеским кризисом. В пубертатном возрасте человек пробует себя во всем! Он ищет. Молодой ум в поисках того, что его привлекает. Он странствует в поисках того, к чему у него лежит душа.

А потом? В юношестве человек наконец определяется с тем, с чем ему придется идти по жизни. Безусловно, во время кризиса зрелости он оглянется назад, чтобы спросить себя: «Правильно ли я поступил? Стоило ли оно того?». И тогда я задавал схожие вопросы.

Правильно ли я поступаю?

Верный ли путь я избираю?

Это сложный выбор. Правда. Найти то, чем ты будешь увлечен до конца своей жизни, о чем ни пожалеешь ни на миг – задача не из легких.

Что здесь важно? Быть честным перед самим собой.

Просто ли быть честным с самим собой? Я бы не сказал. Мир полон иллюзий, которые мы воссоздаем для себя сами. Прорваться через эти тернии трудно, но необходимо.

То состояние, в которое я впал в момент поисков, довольно сложно представить, если сам его никогда не испытывал. Но вы, моя нежная Молли, ведь тоже его испытывали когда-то, верно?

Это такое подвешенное состояние. Фрустрация. Желание достичь чего-то недостижимого. Будто все тело обматывает текучая резинка, цепи и кнуты, которые ты не можешь порвать, чтобы расправить плечи. Ты плаваешь в этой вязкой жиже, не в силах выйти на берег.

Выйти на берег – найти решение.

Если память мне не изменяет, то подобные неприятные ощущения я испытывал на протяжении двух или трех месяцев. Даже страшно представить муки и страдания тех людей, у которых подобное состояние длится несколько лет!

Есть ли те, кто долго не может найти себя? Да, конечно, есть.

Тяжело, когда это наши друзья, знакомые или близкие люди, а такое бывает нередко. Почему это тяжело? Невыносимо трудно от осознания, что сам ты практически ничем не можешь помочь такому человеку. Словно он – неизлечимо больной.

Помочь себе он может лишь сам.

Только дергая лапками, как лягушка в чашке с молоком, человек сможет спастись, убежать от этого состояния – выйти на берег.

Я же несказанно рад, что оказался на суше.

При этом мне пришлось разделить свою творческую жизнь от профессиональной. Если творчество – свободный полет мысли, чистое искусство, требующее яркого вдохновения – становится работой – жди проблем.

Как обеспечивать себя в момент творческого кризиса и упадка вдохновения? Вот, о чем надо задуматься.

Искусство не должно быть связано по рукам и ногам контрактами и договорами, несущими юридическую силу или какую-то обязательность. Тогда такое дело перестает быть искусством.

Безусловно, многие творят в жестких условиях. Но я к такому не готов. Не мое. Не для меня это все.

Мне нужна свобода.

Только чувствуя эту свободу, этот блаженный полет, я ощущаю прилив сил и вдохновения. Моя муза готова состоять со мной только в свободных отношениях. Она – дама капризная – и не потерпит жестких обязательств. Настроение у нее переменчивое. Лучше с ней не ругаться. Расставание дается слишком тяжело.

Но к своей музе я успел привязаться. Любить ее опасно. Но полюбить ее надо. Заслужить подарки этой проказницы – моя постоянная задача.

«Могу. Умею. Практикую.» – любит выражаться молодое поколение, шутя. Что тут еще сказать?

И кажется, что мне с моей музой удалось договориться. Мы снова нашли компромисс. Она подарила мне вдохновение.

Я пишу вам это письмо.

И черновые записи моей новой книги тоже почти закончены. Через пару дней я буду иметь все необходимое, чтобы наконец приступить непосредственно к написанию. Я обязательно буду отправлять вам вложения к письмам – отдельные главы и сцены из моего нового произведения.

Надеюсь, вы найдете их увлекательными. Вам же нравились мои рассказы?

Сейчас я позволил себе приостановиться и взглянуть на эти исписанные листы бумаги, которые предназначаются только вам, моя дорогая Молли. И тут я задумался: «Какой объем должен быть у простого письма?». Полагаю, определенных и строгих требований не существует. По крайней мере, они мне неизвестны.

Неудивительно, что мои письма будут такими. Многолетний писательский труд научил меня выбивать из своей головы слова и переносить их на бумагу. Много слов.

«Краткость – сестра таланта». Может быть. Не мне судить об этом. Я лишь пишу столько, сколько могу написать. Как считаю нужным.

Возьмем, к примеру, мой последний роман. Я планировал его ровно на двести тридцать страниц. Да, имея представления о соотношении количества глав и их объема, я мог предугадать приблизительную толщину моего томика. Но в итоге вышло триста тридцать страниц. Ровно на сто страниц больше, чем планировалось изначально. При этом я ничего нового не добавлял. Просто все основные события получились несколько более подробно и детально описаны. Только и всего!