Жюль Мэнн - Сокровища града Китежа

— Помилуйте, какое распоряжение! — перебил директора раздраженный голос секретаря г-на президента:

— Это была просто частная беседа!

— Виноват, ваше превосходительство, виноват! — растерялся директор, — виноват, частная беседа — выполнена.

— Благодарю вас, господин директор!

Директор отошел от аппарата, вытер внезапно выступивший на лбу пот и со вздохом облегчения опустился в кресло.

А ученый Оноре Туапрео, так неожиданно и внезапно избавленный от своих обязанностей по отношению к колледжу, — шел людными улицами и упорно размышлял: имеет ли происшедшее какое-либо отношение к его погибшему в недрах канцелярии г-на президента труду. Не придя ни к какому выводу, он зашел в паштетную — перекусить. Господин Туапрео был рассеян и не наблюдателен, иначе он бы заметил, как вслед за ним вошел некий господин, поразительно часто попадавшийся ему на глаза в последние дни. Так же неотступно, как этот господин — преследовали Туапрео неудачи.

Ученый имел три частных урока и по необъяснимому совпадению потерял их в один день. Оноре Туапрео сделал соответствующую публикацию в газетах и получил шесть новых учеников. Но когда он явился на второй урок — ему пришлось объясняться с родителями и все шестеро, словно по уговору, сохраняя изысканнейшую любезность, отказались от дальнейших услуг Туапрео. Ученый был подавлен преследующим его роком. Но все же он еще не отчаивался. Снова направил он свои шаги в контору публикаций.

На этот раз с публикацией г-на Оноре произошло досадное, но неисправимое недоразумение. Адрес ученого был совершено искажен.

Дойдя до крайних пределов возмущения, Туапрео направился в контору публикаций за объяснениями. Но объяснений не последовало. Наоборот — все происшедшее было до последней степени необъяснимо и непонятно. В конторе публикаций приняли г-на Туапрео весьма любезно и кротко, но твердо заявили:

— Господин ученый, то о чем вы говорите — невозможно!

От удивления и гнева Туапрео чуть не задохнулся.

— Как невозможно? Что же, стало быть я вру, измышляю, предъявляю вздорные претензии?

— О нет, что вы, господин профессор! Ну, кто может так думать? Вы просто заблуждаетесь, — вы, вероятно, сами перепутали адрес. Ах, ведь ученые всегда так рассеяны!

— Я? Перепутал адрес? Двадцать лет живу в одном доме — и перепутал? Вы полагаете, что я сумасшедший?

— О нет, профессор, к чему такие резкости! Не волнуйтесь, не горячитесь, мы сию минуточку найдем оригинал вашей публикации и вы убедитесь, что мы правы. Ведь такая опечатка невозможна: у нас корректора, корректора, корректора! Сию минуточку!

И действительно, — через минуту любезный сотрудник конторы поднес к самому носу Туапрео подлинник публикации. Глаза господина Туапрео выразили крайнюю степень удивления, краска стыда залила лицо и ему ничего не оставалось более, как извиниться перед любезным сотрудником.

И все же, черт побери, Туапрео прекрасно знал свой адрес и никак не мог его перепутать. Но документы — упрямая вещь, а в подлиннике ясно значился выведенный почерком Туапрео искаженный адрес.

Сбитый с толку ученый еще дважды пытался поместить публикацию, но неизбежно адрес оказывался перепутанным. Побежденный, но все же ничего не понимающий Оноре сдался и уже более не искал возможностей заработка.

Незначительные сбережения быстро иссякли. Наступили дни систематического недоедания. Был упразднен завтрак. Затем ужин. Обед становился все более голодным. И наступил день, когда в карманах господина Туапрео не оказалось ни сантима. Желудок настоятельно требовал пищи. Ученый бродил мимо витрин гастрономических магазинов, кафе и ресторанов, мимо баров и паштетных, мимо всех многочисленных мест, где люди насыщаются, едят или приобретают съедобное. Профессор впервые ощутил, именно ощутил отнюдь не платоническую любовь и вожделение к копченым сигам, к нежно-розовым устрицам и бесстыдно красным омарам. Он исходил слюной при взглядах на пышные пуддинги, на замысловатые торты, на бесчисленные сорта конфет. Резкие боли полосовали истощенный желудок при взглядах на бри, честер, при взглядах на окорока и колбасы.

И хотя за всю свою жизнь Оноре Туапрео едва ли выпил литр вина, — теперь его прельщали колоссальные горы бутылок, наполненных разноцветными винами и водками. Он жаждал попробовать от каждой. Он хотел узнать вкус шампанского и ликеров, он хотел ощутить на языке горечь коньяков и разнообразнейшие вкусы аперитивов.