Джон Уиндем: Том 1. День триффидов. Кукушки Мидвича

Читатели-фанаты, случайно раскопавшие в довоенных подшивках научно-фантастических журналов рассказы неких Джона Бейнона Харриса, просто Джона Бейнона, Уиндема Паркса, его однофамильца Лукаса Паркса и Джонсона Харриса, долгое время и не подозревали, что все это написано одним человеком. Да что читатели! И в предисловии первоклассного специалиста Юлия Кагарлицкого к первому изданию Уиндема на русском языке (тому самому знаменитому тому Библиотеки фантастики, где был опубликован перевод «Дня триффидов») все еще можно было прочесть о романе «Зов пространства», будто бы написанном Уиндемом в соавторстве с Лукасом Парксом. Меж тем шел 1966 год и «оба соавтора» в едином лице были еще живы. (Другая невольная мистификация того сборника, а именно та, что перевод некоего С.Бережкова на самом деле был выполнен Аркадием Стругацким, — для массового читателя тоже раскрылась нескоро…) Однако пора расставить все на свои места. Все произведения вышеперечисленных «авторов», в том числе и злополучный роман (действительно подписанный Джоном Уиндемом и Лукасом Парксом!), на деле принадлежат одному писателю. После долгих перипетий в научной фантастике за ним окончательно закрепилось имя Джона Уиндема. Прочие же инкарнации — или, пользуясь названием одного из его романов, куколки, — таким образом оказались лишь предварительными эволюционными стадиями. Ступенями на пути к появлению долгожданной «бабочки». Последнее сравнение придумано не мной, оно буквально просится на язык. Коллега и соотечественник Уиндема, известный британский писатель-фантаст и историк этой литературы Брайан Олдисс сказал об этом раньше: «Проследить, как научная фантастика предвоенных десятилетий обрела свой нынешний облик, легче всего на примере творческого пути писателя, чей талант полностью раскрылся только в 1950 годы. Его карьера явилась отражением тех процессов, которыми жила эта литература в «переходный период», Да и весь окружающий мир в целом. Я имею в виду Джона Уиндема.

Он много раз менял имя и литературные пристрастия, и результатом всех этих эволюционных «личинок» явилась на свет прекрасная бабочка».

Однако все по порядку. Джон Уиндем Паркс Лукас Бейнон Харрис родился в сельской местности, близ деревушки Ноуль в графстве Уорвикшир, 10 июля 1903 года. Как видим, родители — Джордж Бейнон Харрис и Гертруда Паркс — чем-чем, а именами первого и единственного отпрыска не обделили; и впоследствии, став писателем, тот весьма творчески распорядился этим «активом». Как и детскими воспоминаниями. Юные годы, проведенные в английской провинции, с неизбежностью наложили отпечаток на творчество сначала «Бейнона Харриса и компании», а потом и известного всему читающему миру Джона Уиндема. В его научно-фантастических книгах действие чаще всего развертывается в знакомых английских сельских ландшафтах, а герои исповедуют традиционные британские ценности, без коих не было бы и этой страны. И вообще фантастика Уиндема, как, пожалуй, ни у кого другого, — подчеркнуто британская. Внешне сдержанная, консервативная, окрашенная присущим только жителям Альбиона юмором… Но все это проявится позже. Пока же подросток по имени Джон Бейнон Харрис окончил частную школу в городке Петерсфилд, что в графстве Хэмпшир (час с небольшим езды до Лондона), и занялся поисками работы. Попробовав себя в роли фермера, рекламного агента, адвоката, он быстро охладевал ко всему, за что брался. Исключением стала литература, со временем превратившаяся в единственное дело жизни. Писать будущий Джон Уиндем начал еще в 20-е годы, но только с мая 1931 года смог наконец гордо именовать себя профессионалом. Именно тогда в американском научно-фантастическом журнале «Удивительные истории» вышел первый рассказ дебютанта — «Миры на обмен», подписанный, кстати, еще собственным именем: Джон Бейнон Харрис. Начало было положено, и за предвоенное десятилетие новичок занял прочные позиции в рядах британской научной фантастики (хотя печататься продолжал преимущественно за океаном). К этому раннему периоду творчества Уиндема (он подписывался чаще всего просто — Джон Бейнон) относятся многочисленные повести и рассказы, впоследствии переизданные в сборниках «Скитальцы во времени» (1973), «Спящие Марса» (1973) и «Изгнанники на Эсперусе» (1979); а также два романа, вышедших в Англии отдельными изданиями. Действие первого — «Тайный народец» (1935) — развертывается в подземном «затерянном мире», расположенном где-то в недрах пустыни Сахары; второй — «Планетолет» (1936), в журнальной версии — «Зайцем на Марс», посвящен, как догадался читатель, первой экспедиции на Красную планету. Ничем примечательным ранние произведения Уиндема не отличались, если не считать одной занятной сюжетной детали, которую можно встретить во втором романе (и рассказе-продолжении «Спящие Марса», вышедшем в 1938 году): среди первых марсопроходцев мы встречаем… русских! В довоенной западной фантастике случай, кажется, уникальный. Вообще же литературный старт новичка был заметен на общем фоне, но блестящего будущего не сулил. Известный в ту пору издатель Роберт Ласти вспоминает о Джоне Бейноне Харрисе как о внутренне неуверенном, каком-то неопределенном, праздном аутсайдере — в жизни и литературе. Словом, как о человеке, за будущее которого не поставишь и пенса. Как порой ошибаются в людях даже профессионалы! Судьбу Харриса перевернула война. Он, кстати, предвидел предстоящую схватку с фашизмом и даже предвосхитил ее в одном из рассказов, опубликованных накануне. Рассказ назывался «Аннигилятор Джаджсона», и в нем, с помощью вовремя изобретенной машины времени, асы из люфтваффе Геринга забрасываются куда-то в иную эру, избавляя современный мир от своего присутствия. Однако еще интереснее комментарии автора, опубликованные в том же — октябрьском 1939 года — номере журнала «Поразительные истории»: «Когда я задумывал этот рассказ, — писал Харрис, — мне показалось излишним вводить в него навязший в зубах образ «безумного ученого» — в то время как вполне нормальные ученые с хорошей репутацией очень эффективно подводят мир к саморазрушению прямо на наших глазах». Когда же война достигла британских берегов, молодой писатель, подобно многим коллегам, отправился на фронт. Он служил в армии связистом и принимал участие в знаменитой высадке союзников на побережье Нормандии. Вдоволь насмотревшись крови, смерти и разрушений, будущий Джон Уиндем, видимо, все это хорошенько запомнил, чтобы потом рассказать другим, хотя и в несколько необычной форме. А по окончании боевых действий, мрачно резюмирует тот же Олдисс, «когда плоды победы обернулись пеплом мира, Уиндем вместе с тысячами таких же оказался выброшен на берег — без денег, семьи и профессии и даже без самого элементарного представления о том, чем заняться дальше». Тут он, к счастью, вспомнил о литературе. И оказалось, удивительно вовремя: мир, лежавший в развалинах и еще не успевший прийти в себя от пережитого, срочно нуждался в таких, как «новорожденный» Уиндем и его сверстники и друзья — Хайнлайн, Азимов, Саймак, Брэдбери и все прочие. Миру стала остро необходима фантастика, новая, закаленная войной и быстро последовавшей за нею войной «холодной» (а также постоянно маячившей на горизонте войной окончательной — ядерной), — и среди британской разновидности этой литературы ярко взошла звезда Джона Уиндема. «Именно в этот период, — пишет английский исследователь Джон Клют, — Уиндем стал тем, кто лучше других выразил надежды, страхи и самодовольство англичан». Похожее, помнится, говорилось за полвека до того в отношении Уэллса…