Николай Шмелёв - Фобос (СИ)

Горный орёл, гордо и неспешно приближался к объекту вожделения, совмещая статичное понятие «подбоченясь», с походкой «вразвалочку». Торжественно он подошёл к Альбине, а она, вся такая в белом… Вано показалось, что её белоснежный подвенечный наряд сделан из чистейшего китайского фарфора, но на поверку, после того, как он пригляделся внимательнее, платье оказалось из задрипанного фаянса советского производства. Ну, а уж когда Вахтангович взял полу дерюги в руку, то был совершенно разочарован — подвенечным платьем служил медицинский халат, ещё мокрым, украденный в прачечной… Альбина критически оценила ситуацию и упредив ситуационный вопрос, спросила:

— Что, Вано — жениться пришёл?!

Жених, уже было, открыл рот, чтобы произнести торжественную речь, как неожиданно, откуда-то сверху, диктор голосом Левитана вынес приговор:

— Горидзы в неволе не размножаются!

— Ясно, для чего ты пожаловал, — покачала головой Пилюлька, но, покопавшись в медицинской сумке — ничего там не нашла.

— Что ты ыщещь?

Она подняла взгляд на Вахтанговича и сказала:

— Пойдешь в медблок и в шкафу найдёшь гепариновую мазь — мажь геморрой ей. Смотри, со скипидарной не перепутай…

Сон Блюмбера был совсем короткий, но, повторяющийся с периодичной цикличностью: он прибегает на камбуз и кричит, что командир пообещал надавать всем по тыкве:

— Вот я и хочу узнать, где я могу получить свою долю!

Хоть на Аргентину, это и действительно, было не похоже, скорее, больше на глубинку, в самом Гниломедово, но — Изя, таки, схлопотал… Можно сказать — выпросил и вырвал…

Сон Базуки носил сюрреалистический характер: мимо него, по коридору пронеслись сапоги сорок седьмого размера и скрылись за поворотом. «Тыпытым» слышно не было и, лишь спустя несколько секунд, прогрохотал звук топота, давно исчезнувшей обуви.

— На сверхзвуковой скорости прошли! — подумал Билл. — Маха три, не меньше.

Завыла тревожная сирена. По громкоговорящей связи объявили о несанкционированном вторжении грязной резины, забыв объявить боевую тревогу. О какой резине шла речь, каждый догадывался сам, устроив по селекторной связи форум. Самые интересные выводы предложили Горидзе и Белая, самый пессимистический прогноз, на происходящие события, объявил Блюмбер. Доктор Вебер просто предупредил, что лекарств на всех, может и не хватить…

Зайдя в комнату связиста, Рид обнаружил отсутствие нормальной аппаратуры, но присутствие воздушной помпы, подключенной к завывающему устройству. Два мавра, как пожарники, наяривали рычагом, соединённым с мехами, которые и загоняли воздух в сирену. Третий темнолицый орудовал тряпкой, начищая сапоги до блеска…

Бубен ворочался в тяжёлом сне, таком же, как его пулемёт. Бредя по Марсу, он неосторожно нажал на гашетку. Всего лишь после одной очереди, Витёк выходил в автономном режиме за пределы Солнечной системы, предварительно совершив пертурбационный манёвр вокруг Юпитера, а теперь сверял свои координаты с положением орбитальных маяков.

Сны остальных членов экипажа и космических пехотинцев не выходили за рамки ординарной ситуации. Кому дом родной привидится, если таковой имеется, в принципе, так как многие родились и выросли в орбитальных поселениях. Кому-то первая любовь покоя не даёт — до сих пор, маня несбыточной иллюзорностью и тщетностью возможных попыток реанимировать околевшие чувства. Кому-то ничего не снится… Искусственная гравитация станции многим заменила земную и во времена профилактического осмотра, когда её отключали, все испытывали невесомость. Иногда это делали ночью и если надёжно не зафиксироваться в койке, то можно, помимо невесомости, испытать чувство реактивного полёта. Человек в состояние сна, как известно, неподконтролен разуму и не отвечает за свои действия…

Виноградову снилась пресс-конференция у посадочной платформы космического лифта и первая трогательная отправка людей в дальний космос. На орбите, по ту сторону лифта, повис в безвоздушном пространстве новенький фотонный звездолёт — первенец международных усилий. На пресс-конференции, помимо экипажа, присутствовали вездесущие, но на этот раз приглашённые журналисты и любопытная толпа. Докладчик в запотевших, от волнения, очках, расписывал перспективы дальних космических полётов, неограниченные возможности человеческого разума и не забыл упомянуть свои собственные героические усилия, в результате чего, такая возможность появилась.