Николай Трублаини - Глубинный путь

— …и энергии, чтобы претворять свою фантазию в действительность, — заметил Шелемеха.

— Совершенно справедливо. Мы об этом не раз говорили. Я не буду задерживать ваше внимание общими рассуждениями и сразу перейду к делу. Вместе с этим письмом Тарас Чуть прислал и свой проект, даже с чертежами. Когда я просмотрел их, мне показалось, что Тарас Чуть обоснованно говорит о возможности сверхскоростного пассажирского и грузового движения в больших размерах. Его предложение принципиально правильно…. Я не специалист ни в области механики, ни в других науках, относящихся к этому проекту, а потому решил пригласить вас и услышать ваше мнение…

В эту минуту в солярии появился новый человек и бесцеремонно прервал речь профессора.

— Гражданин Довгалюк, — послышался пискливый голос, — я предлагаю вам и вашим гостям немедленно освободить крышу и забрать отсюда ваши цветы и деревья. Это мое последнее предупреждение!

Профессор с удивлением смотрел на человека, видимо не зная, что ему ответить.

— А в чем, собственно говоря, дело? — спросил, поднявшись со своего места, Самборский.

— Я управляющий этим домом. Управдом, значит. Моя фамилия Черепашкин. Я неоднократно предупреждал гражданина Довгалюка, чтобы гражданин Довгалюк освободил солярий, который гражданину Довгалюку не принадлежит.

— У вас ведь есть еще один солярий, на другом конце крыши… И вы его тоже не используете, — сказал наконец профессор.

— Мы и этот тоже пока не собираемся использовать, но это не ваше дело, — с вызовом сказал управдом. — Все равно, это не порядок, что вы заняли солярий. Освободить немедленно!

— Да вы просто какой-то формалист! — возмутился Довгалюк.

— Вы, голубчик, формалист, — рассердился профессор.

— Сами вы та еще птица. Даю вам пять минут, иначе приму меры.

— Слушайте, товарищ, — вмешался Шелемеха, обращаясь к коменданту. — Во-первых, ведите себя вежливо, во-вторых, сейчас уже вечер, мы пересидим здесь, а завтра вы окончательно выясните это дело. Не будьте бюрократом.

— Кто бюрократ? Я бюрократ? Вы оскорбляете! Я с вами не разговариваю. Пять минут!

Управляющий повернулся и вышел из солярия под общий, правда, сдержанный смех присутствующих.

— Это возмутительно! — пожаловался профессор. — Никто никогда на этот солярий не претендовал и не пользовался им. Так надо было, чтобы сменили управляющего дома. Везде он лазит. Нашел мой дендрарий и присылает записку: «Предлагаю освободить солярий от своих вещей и прекратить пользоваться крышей».

Все мы поспешили выразить Аркадию Михайловичу свое сочувствие, а Шелемеха обещал назавтра поговорить с кем следует и успокоил профессора, заверив, что никакой управдом его отсюда не выселит.

Прошло несколько минут. Из дверей показалась голова управдома, который громко сказал:

— Отведенный вам срок прошел.

Теперь вся компания разразилась хохотом. Но управляющий сразу же исчез.

Я все время поглядывал на свою соседку. Бросалось в глаза, что она почти не слушает профессора, а когда внимание всех было обращено на Черепашкина, она украдкой обменялась несколькими словами с Макаренко. О чем они говорили, я не слышал, но поведение обоих показалось мне немного странным. Удивляла сдержанность, которая, впрочем, никак не могла быть объяснена тем, что они только сегодня познакомились. Она говорила, глядя в сторону, словно опасалась, что кто-нибудь обратит внимание на их разговор. Макаренко ответил ей очень коротко, но, очевидно, она поняла его.

— Я думаю, мы продолжим, — сказал профессор, когда смех затих.

— Просим, просим! — послышались голоса.

— Так вот, я читаю проект Тараса Чутя.

Аркадий Михайлович поднес к глазам вторую бумажку.

— «Нужно построить абсолютно прямой туннель из Москвы к Тихому океану…» На чертеже этот туннель имеет вид хорды между двумя точками на поверхности земного шара, «…тогда и в Москве и на берегу Тихого океана будет казаться, что туннель спускается вниз. Если по такому туннелю пустить поезд, то он, по рельсам, идущим наклонно, будет катиться чем дальше, тем скорее и скорее. Нужно только сразу хорошо его толкнуть. Мне кажется, что такой поезд в ближайшем к центру земли месте может развить скорость свыше шести тысяч километров в час, потому что путь будет прямой, без поворотов и остановок. Правда, когда поезд дойдет до середины туннеля, перед ним предстанет как бы подъем, который будет тянуться до конца туннеля. Но инерции поезда хватит, чтобы преодолеть этот подъем и добежать до конца».