Максим Бондарчук - Гидра (СИ)

Кель слышала все и ждала ответа.

— Мне нужно идти.

— Не нравится мне все это, Рик. Я чувствую.

Она широко открыла глаза и схватила мою руку.

— Будь осторожнее, что-то намечается.

— Почему ты мне не сказала, что операция переносится. Ты ведь работаешь в диспетчерской. Наверняка, была в курсе этого.

— Я не знала, правда. За последние сутки такой информации не поступало, значит решение было принято ночью или около того.

Наверное, она была права. Если бы решение принималось в обычном порядке, об этом узнали бы все, но в таком случае это означало лишь одно: ситуация вышла из-под контроля и потребовала немедленного решения.

«Странно почему меня не вызвали. Почему им был нужен только Рутгард?»

Вопросы требовали ответа и как раз в тот момент, когда я не мог их получить. Голова вновь заболела.

«Она опять залезла ко мне в мозги.» — досадно заметил я и продолжил идти по холодному, как морозильная камера коридору. Двери были открыты. Леденящий холод пробирался сквозь образовавшуюся щель и мертвой хваткой брал всех, кто пытался выйти в этот ас на улицу. И хоть солнце постепенно входило в свои права, мороз все еще не хотел отступать.

Пройдя по уже знакомому маршруту и обогнув свой собственный бокс, я приблизился к металлическим воротам, на которых черной краской значился боевой номер пилота.

Рутгард уже ждал меня. Махнув рукой и поманив за собой, он завел нас обоих в нечто похожее на маленькую кладовую, где складывались отработанные запчасти перед отправкой в утиль.

Пилот был взволнован. Это читалось в его напряженном теле. Взгляд метался из стороны в сторону не зная на чем остановиться.

— Что случилось, Рутгард, Ханлан передал мне твое сообщение.

Его обветренное лицо вдруг резко повернулось ко мне, будто он только что заметил мое присутствие. Затем, немного придя в себя, он начала медленно говорить. Слова еле-еле вылетали из его горла.

— Я… я был вчера там. Во время… когда офицеры обсуждали вопрос операции. Они… Ланковский говорил со мной. Спрашивал про топи.

— Топи? — я переспросил его. — Он говорил тебе о результатах сканирования местности дроном и о том, кто же все-таки нас обстрелял в том месте?

Но вопрос прошел мимо моего собеседника. Его разум был занят чем-то другим.

— Нет, он говорил про топи… про то каким образом можно пройти через них.

— Что?

— Ему нужно пройти сквозь них, Рик. Прямо по тем местам, где когда-то погибла моя группа вместе с командиром.

— Но зачем? Что ему нужно в этих болотах?

Рутгард замолчал. Пальцы сжались в необычной хватке и были готовы треснуть от такого напряжения. Вены на руках вздулись и начали выпирать наружу несмотря на одежду.

Я не мог понять что с ним происходит, но, когда его глаза поднялись и я увидел их бледный, безжизненный цвет, все сразу встало на свои места.

— Проклятье, Рутгард, ты под «Пулом»! Где ты его достал!?

Но он молчал. Трясущимися руками он схватился за металлическую стойку отработанного крепления и чуть не зарыдал.

— Я не смог сдержаться, Рик! Это все после вчерашнего разговора. Я не хочу туда, в эти топи. Там смерть, Рик, я видел ее! Видел как она схватила моего командира и утопила в этом вонючем болоте не оставив ему ни единого шанса. Я не пойду туда!

Рутгард присел на стул.

— Всю ночь мне снился тот бой. Я считал, что память давно стерла из своего архива те воспоминания, но вчера они будто воскресли из мертвых и набросились на меня, давя своим весом и заставляя прокручивать их перед собой как черно-бело кино. Мне было тяжело. Я не мог избавиться от них простым путем.

— И полез за дозой «Пула».

— А что мне оставалось делать!? Ждать, когда я сойду с ума!?

— Ты вынуждаешь меня сообщить все командованию.

Пилот подскочил со своего места и, подбежав, стал кричать, не сдерживая себя.

— Нет, Рик, не делай этого. Эта служба, все что у меня есть. Не забирай ее у меня!

— У нас был уговор: ты завязываешь с «Пулом», я забываю все, что было до этого. Ты не сдержал свое слово.

— Да, я знаю, что поступил неправильно, но дай мне последний шанс. Позволь искупить свою вину. Эта дрянь меня уже не отпустит, но во мне еще есть силы, чтобы дать последний бой. Я уже нежилец, поэтому перед атакой на Бауг сам вызовусь в «ведущие». Только не говори никому. Не хочу, чтобы люди узнали об этом.

Рутгард смотрел на меня своими пустыми глазами, где вместо зрачков была лишь маленькая точка. Его вспотевшее лицо начало блестеть от выступившего пота, а руки медленно, но прекращали трястись.