Максим Бондарчук - Гидра (СИ)

Офицер замолк. Ответ явно не обрадовал его и он просто стал ждать.

— Вы хотели высказаться? Что ж, думаю никто из судей не будет против если мы выделим несколько минут для ваших слов.

Главный судья посмотрел на офицера и стал ждать.

— Я… — не уверенно начал Лангард, — …Мне хотелось бы попросить трибунал не касаться вопросов подготовки операции, состава атакующей группы и прочих организационных элементов никак не относящихся к делу пилота Рика Граубара. И мне и вам известно, что решения по таким крупным операциям принимаются не несколькими офицерами из корпуса, а видными и опытными генералами на самом верху. В нашу компетенцию не входят глобальные правки, а лишь некоторые «штрихи», которые, к сожалению, стратегически ничего поменять не могут.

— Это я знаю. — сказал судья.

— Но если вы знали о том, что противник не обладает достаточной мощью, почему не изменили атакующий порядок.

— Повторюсь это не в моей компетенции.

— Хорошо. Пусть будет так и вы, зная о всем том, что говорил нам мистер Граубар, ничего не предприняли, зачем же тогда пытаетесь свалить всю вину за понесенные потери на него?

Лангард натянуто улыбнулся и посмотрел на меня.

— Я такого не говорил и ничего ни на кого не вешаю.

— Ну а как объяснить ваше желание сделать его виновным во всем случившемся? Иначе как «свалить вину на другого» это назвать нельзя, хотя и технический отчет, и те действия, предпринятые пилотом, говорят о правильности его решений. Вы не глупый человек, мистер Лангард, но ваши попытки снять с себя вину и переложить на другого, очень позорны как для офицера. Поэтому хочу вас предупредить на будущее — больше так не делайте.

Договорив, он бросил последний взгляд на присутствующих судей и встал со своего места. Это был знак к тому, что трибунал удаляется на обсуждение вопроса. Теперь оставалось только ждать и ждать не так долго. Люди начали немного расходиться.

Лангард был рядом. Его глаза потухли и осознание провала всей его затеи свело на «нет» его позитивные ожидания.

— Ты был великолепен — женский голос появился позади меня.

— Кель, что ты здесь делаешь?

— Пришла поддержать тебя. Извини, что так получилось, но я не хотела тебе сразу говорить.

— Но-о твоя работа.

— Мне дали один день отдохнуть после прилета.

Она посмотрела на стоящего рядом офицера и кивнула головой в сторону. Мы отошли.

— Чего он от тебя хочет?

— Все просто — такие потери не могут остаться незамеченными. Наверняка сверху поступил приказа найти крайнего во всем этом, но план провалился и вот теперь он думает как самому не попасть в ту яму, куда он хотел бросить тебя.

— А что это за место?

Я немного помолчал.

— Может в другой раз?

— Нет, Рик. ТЫ слишком часто все откладываешь на «другой раз». Не задумывался. Что его может и не быть.

«Почему она так говорит? Это на нее не похоже».

— Да, иногда такие мысли приходят ко мне в голову, особенно, когда броню машины сотрясают взрыв от снарядов. Там начинаешь жалеть об очень многом.

— Ну так, что же это за такая тюрьма, если смерть гораздо лучше пребывания в ней.

— Это не тюрьма, Кель, это… отдельная группа, сформированная из осужденных солдат и офицеров, которых по закону военного времени должны были расстрелять сразу после суда, но вскоре решили использовать в качестве пушечного мяса. Их отправляют на самые безнадежные направления, где официальная статистика закрывает глаза на все, что они делают и какие несут потери. Своего рода таран, которым не жалко пожертвовать.

Она сжала свои плечи, а затем заговорила.

— И он хочет отправить тебя туда?

— Да, но уверен у него это не получится. Там, совсем другой мир, который лучше не видеть. Об этих ребятах ходят множество слухов и домыслов, но когда я побывал на том месте, где до этого прошли их машины, то смог примерно понять чего они стоят. Выжженная земля, где не было ничего живого. Там нет закона, нет инструкций и лишь одно правило — выживает сильнейший. Они не возвращаются за подбитыми машинами, не спасают собственных пилотов, они просто идут вперед, под градом огня и снарядов, не боясь собственной смерти. Опасные люди и попасть туда было бы последним желанием в моем огромном списке.

Вскоре судьи вернулись. Пройдя свой обычный маршрут от дверей в небольшую комнату, где проводились совещания и до трибуны, куда усаживались они каждый раз, когда рассматривалось дело.

Я встал на свое место.

Первым слово взял главный из них.