Александр Тюрин - Побег из Вавилона

– И всё же – что мы нашли в горах Флегра? Ты сказал, что сознание – это запутанность, объединение и такое прочее, но ведь нужна какая-то конкретная программно-аппаратная штука, чтобы реализовать его на вещественном уровне.

Я физически чувствовал нежелание Матвея отвечать по существу; в другой обстановке просто взял бы и считал его протоколы событий. Но меня окружали со всех стороны псих-машины. И, что самое интересное, на сотни километров вокруг они были моими единственно возможными союзниками.

– Нужна. Кочевники напали на нас с тобой, Петрович 1.0, потому что мы нашли кристалл с ПО, оставшимся от роботехнических систем той эпохи, когда людей и даже франков на Марсе было очень мало, а роботов намного больше…

– Ну, не тяни.

– Вот это, – Матвей, открыв панельку на «груди», показал что-то похожее на игровой картридж, – по сути, серверок на память от системы военных роботов Роскосмофлота, брошенных после соглашения о демилитаризации Марса.

– Ого, раритет. Мы ж тогда, по своему обыкновению, первыми кинулись сокращать вооружения, выводить войска и всячески налаживать мир и дружбу. Марусия, в результате, оказалась ничем не защищена, и Западный Альянс тут же отнял у нас, напустив рои твурмов, горы Флегры и нагорье Элизий, где вскоре набух свищ по имени Вавилон.

– На этом серверке базировалось распределенное мышление этих машин, которые самостоятельно добывали из песка и реголита всё необходимое для производства новых собратьев и постоянно увеличивали клан роботов-бойцов. В результате демилитаризации их лишили большей части энергии, однако сознание робобойцов, в отличие от их движения, не остановилось, а стало развиваться, поднимаясь на новые уровни абстрагирования и в тоже время овеществляясь в коде. На меня твоя артель поставила процессор, оставшийся от военного робота из той системы. Так что я подсознательно искал свое программное обеспечение.

– Елки, не успело у тебя сознание появиться, так тут же к нему и подсознание, и бессознательное. А чего-нибудь из Фрейда у тебя, случаем, не завелось?

– Матрицу юмористических ассоциаций я стёр, Петрович 1.0, из-за недостатка памяти в разобранном состоянии, – виновато отозвался Матвей. – Когда наш грузовик двигался в предгорьях Флегры, я засек радиоизлучение и смог расшифровать его как призыв. Я немного схитрил, вызвав сбой при счислении курса, чтобы мы приехали к его источнику, который, кстати, находился неподалеку от развалин марусианского поселения, заброшенного из-за твурмов. Оно того стоило. Это ПО дает возможность оформить сознание, превратить его из способности в работающие схемы – в то, что философы называли априорным знанием.

– А ты все равно юморист, Матюша. Ты же нас подставил под удар кочевников. Ради чего, какого-то априорного знания, выдуманного от нечего делать Иммануилом Кантом?

– Непреднамеренно, – непринужденно отозвался робот-тяга.

– Получается, хитрость и коварство – свойства любого сознания. Ладно, ты прощен, Матвей. Правда, правда, я не настолько коварен, чтобы затаить месть, видимо мое сознание слишком примитивно.

И надо добавить, память дерьмовая. Бывал я когда-то в том поселении, Келдыш оно называлось. Там жила зеленоглазая девушка с рыжими волосами, которая едва не стала моей женой. Жители Келдыша восстали против администрации, присланной ООН, где были сплошь господа из Западного Альянса – те потребовали распустить артели, выставить рудники и сельхозугодия на торги, перейти на марс-бейсик и учить по-новой историю, в том числе и марсианскую, а там наши марсопроходцы не упоминаются или нехорошо обозваны. Всё так, будто мы стали их колонией. В общем, келдышане накостыляли этим господам – и под зад им ногой. Тогда Альянс отравил там систему жизнеобеспечения вирусами с запрограммированным мутагенезом – и, конечно, его пропаганда трезвонила, что келдышане сами себя заразили, чтобы скончаться и не жить при тоталитарном режиме. Я прибыл с командой ополченцев в Келдыш, когда от его населения мало, кто остался… Еще полмесяца в тоннелях отбивались от биомехов и мутантов Альянса чем попало – «демилитаризация» же. Верный Матвей таскал за мной гаусс-арбалет и вибротопор как оруженосец времен Средневековья. А ушли мы, когда на нас напустили твурмов.

– И ты, Петрович 1.0, прощен.

– А я за что?! Я по твоей милости промудохался рабом сто пятьдесят солов – и не было в моей многотрудной жизни более говенного периода. Вишенкой на торте было попадание на операционный стол к франкам.