Джордж Гайп - Гремлины

— Миссис Дигл пригрозила закрыть его, когда истечет срок аренды в конце этого месяца.

— Она все угрохает закрыть, когда истекает срок аренды, — пробормотал Билли. — Она сказала моему отцу то же самое. Конечно, он иногда забывает платить. А в чем проблема у Дорри?

— Это один из примеров личной мести, — ответила Кейт. — Она говорит, что Дорри содержит притон. Что он мозолит глаза. Плохо влияет на окружающих.

— Но мой отец сделал там предложение моей матери, — простодушно сказал Билли.

— Там все отцы делали предложения будущим матерям. Или наоборот, — сказала Кейт.

Билли улыбнулся, представив себе, как он делает предложение Кейт в том же месте. Это несколько прибавило ему мужества, и он сказал:

— Ты… э… Красивое платье. Ты сегодня прекрасно выглядишь… Ты, правда, хорошо выглядишь всегда…

Кейт улыбнулась, ей это польстило, но ей нужно было, чтобы Билли подписал петицию до того, как Джеральд Хопкинс подойдет к окну и начнет задавать вопросы. Она подставила петицию под ручку Билли и проследила за тем, как он подписался. Через секунду Джеральд Хопкинс стоял рядом.

— Что происходит? — спросил он.

В двадцать три года Хопкинс уже быстро обретал облик человека средних лет. Фактически образ мышления Хопкииса, видимо, уже достиг этой цели, и дело было за телом. Младший вице-президент банка бил высок ростом, строен и красив, во несколько раболепен. Может быть, оттого, что он улыбался слишком быстро, а глаза его бегали из стороны в сторону. Это выдавало его — он безумно стремился стать важной персоной как можно быстрее. Молодые люди — во всяком случае, большинство — не доверяли Джеральду, но это не беспокоило его, поскольку мистер Корбен и другие старшие коллега хвалили его за эффективность, целеустремленность и инициативу. В конце концов, решение принимали они.

Кейт, игнорируя вопрос Джеральда, пошла к окну. Казалось, что он последует за ней, но он резко повернулся к Билли.

— Мы с мистером Корбеном хотим поговорить с Вами.

Билли пожал плечами и медленно побрел вслед за Джеральдом в просторный, но очень официальный кабинет Роланда Корбена. На стенах, отделанных дубовыми панелями, были портреты всех президентов Соединенных Штатов, генералов Джорджа Паттона, Омара Брэдли, Уильяма Текамсеха Шермана, Джона Першинга, а также портрет Юлия Цезаря, который в своей тоге казался голым и несколько смущенным. Под этой панорамой величия стояли книжные шкафы, закрытые на ключ и заставлеияые навевающими дрему книгами по юриспруденции в одинаковых переплетах, за исключением одной нижней полки, где было полное собрание сочинений Хоратио Алджера Младшего. Каждый раз, когда его вызывали в «склеп» мистера Корбена (как его называла Кейт), взгляд Билли останавливался на последнем томе Алджера, озаглавленном «Удача и отвага». Он думал о том, не читал ли его мистер Корбен в детстве. Джеральд Хопкинс, возможно, читал его всего несколько недель назад.

За огромным столом с золотой табличкой, разъяснявшей, кто он такой, сидел Роланд Корбен в прекрасно сшитом костюме-тройке. Ему было немного за пятьдесят, и он олицетворял слово «значительный», его аккуратно подстриженные волосы обрамляли лицо слегка загорелое и лишь немного морщинистое. Если бы он улыбался, его даже можно было бы назвать симпатичным. Но обычно он хмурился, и напряжение сжимало и искажало его черты, как будто кто-то тянул за завязки кожаного мешочка. Привычка складывать пальцы словно для молитвы стала отличительной чертой и его самого, и его протеже Джеральда.

— Семнадцать минут тридцать три секунды, — сказал Корбен голосом проповедника. — На столько Вы опоздали, Уильям.

— Извините, — пробормотал Билли.

— Точность — вежливость королей, — сказал торжественно Корбен. — Вы знаете кто это сказал?

Билли задумался. На какое-то мгновение ему захотелось сказать, что этот скучный афоризм создал Джеральд Хопкинс, но потом он передумал. Не стоит еще ухудшать положение. Вместо этого он покачал головой.

— Бенджамин Франклин, — вмешался Джеральд.

— Людовик Восемнадцатый, — поправил Корбен, остановив Джеральда строгим взглядом. Повернувшись снова к Билли, он добавил: — Если король Людовик Восемнадцатый мог не опаздывать, значит, и Вы можете.

— Да, сэр, — сказал Билли. — Но у короля Людовика не было темпераментного фольксвагена.

Джеральд неодобрительно хмыкнул.

— Мы вызвали Вас не для того, чтобы выслушивать объяснения, Пельтцер, — сказал Джеральд. — Ваша работа предполагает большую ответственность. Одна из Ваших обязанностей — приходить на работу вовремя.