Алла Конова - Свет глубоких недр

Александр, волнуясь, крутил в руках бланки заключений.

— Осторожно — изомнете. Прошу почти все предусмотреть. Почти — потому что знаю: все невозможно. Снаряжение. Приборы. Люди. Заявки надо дать как можно быстрее. Десять дней — хватит?

— Постараюсь, — ответил Александр. Он все еще не мог прийти в себя, хотя об этом думал сам и страстно хотел.

— Почему вы не заходите к нам? — совсем иначе зазвучал голос профессора Логинцева. — Леля будет довольна.

Саша взглянул на часы: опоздал.

— Вы, я вижу, спешите. Ну что ж, задерживать не буду.

Петр Петрович с улыбкой смотрел, как Саша бежал и снег засыпал его влажными разбухшими хлопьями. Поскользнулся на широких ступенях подъезда. Но не упал. Удержался. А потом, расталкивая прохожих, пробирался к остановке метро.

«До Арбата пятнадцать минут. Не меньше. Уйдет! Не станет ждать…» И вдруг Саша поймал себя на мысли, что сейчас, когда вопрос об экспедиции поднят очень твердо, — это уже не так важно. Но он спешил. Он взволновав самим ожиданием предстоящей встречи.

Выскочил на бульвар, оглядывая прохожих. Нет! Ушла! Но вдали, едва различимая в тумане снега, идет девушка в оранжевом пальто. Так далеко смог ее узнать только он один…

И опять люди, все люди и люди на пути. Она уйдет… Она смешается с толпой у метро…

Девушка остановилась у последней пустой скамейки. Раскидистое дерево застыло под тяжестью снега… Черненькая сумочка в руках девушки.

— Леля!

Она холодно оглянулась. Лицо оскорбленное, независимо надменное.

— Твой отец задержал. Экспедиция будет!

Она немного смягчилась. Даже слегка улыбнулась.

— Ты понимаешь, ты понимаешь, что это значит!

Он взял ее за руки — и повел назад мимо беспокойно снующих людей.

— Под землю! Нырнем под землю! В глотку гейзера!

Он мечтательно улыбался. Его лицо казалось вдохновенным и очень красивым. И Лелька заулыбалась ему в ответ.

— Пути вулканических вод! Не предполагать, а воочию увидеть, что они несут с собой!

Он сейчас не мог сосредоточиться на деталях, хотелось сразу объять неведомое.

— Этот мир сказочно прекрасен, Леночка. Если там действительно сохранилось свечение, как говорит Вадим… Представляешь, бездна сияющей воды…

Тепло… Мутные огни города упорно пробиваются сквозь потоки чистейшего снега.

В кино? Нет! В театр? Не надо! Никуда! Вдвоем ходить, все ходить и ходить… Больше ничего не надо. Они никогда так много и так радостно не смеялись. А снег засыпал Сашину серую шапку-ушанку. Только черные глаза, блестят… А Леля — снегурочка, живая, смеющаяся снегурочка.

— Леля! Родная! — чуть задыхаясь от волнения, шепнул он. — Мы и там будем вместе! Всегда вместе!

Она улыбнулась вместо ответа.

— Я живу здесь, совсем близко… Зайдем к маме…,

И смущенно добавил:

— Правда, у нас теперь одна комната, отцу пришлось уехать из Москвы…

Леля ни о чем не спрашивала. Они остановились перед старинным особняком. Деревья вокруг тоже старые, не меньше, как столетние, раздавшиеся в ширину. Корявый, потрескавшийся от времени ствол, подняты ввысь негнущиеся черные ветви… В них нет гибкости. Они высохли, окостенели.

И пусть теперь дома строят более красивые, более высокие — просторные. Но в этих — частичка прожитого, начало века.

Сквозь легкие шторы из окон льется свет — желтый, розовый, зеленый… матово-белый.

Входная дверь скрипит, скрипят деревянные ступени, ведущие на второй этаж… На площадках, в нелепо широком, как комната, коридоре с большим окном на бульвар — никому не нужные старые вещи: диван с продавленными пружинами, комод, покрытый вязаной салфеткой…

— Мама! Можно? Я не один, — спросил Саша, заглядывая в комнату.

И низкий очень мелодичный женский голос ответил:

— Пожалуйста! Пожалуйста. Заходите.

Не без внутренней дрожи Леля переступила порог.

— Мама, познакомься. Это Леля.

Дородная моложавая женщина протянула Леле руку.

— Анна Александровна.

Леля почувствовала себя рядом с ней очень маленькой. Но все же подумала: если бы она эту женщину случайно встретила на улице, то все равно узнала бы — Сашина мама, у нее было то же полное, очень гладкое лицо, тщательно причесанные волосы, такие же темные выразительные глаза.

— Раздевайтесь. Саша! Ты что же стоишь? Извините: он такой неловкий. Садитесь, пожалуйста.

Леля села в удобное кресло, но было как-то не по себе. Анна Александровна явно изучала ее и, как показалось Леле, не совсем доброжелательно. Сверкающая назойливой чистотой обстановка комнат действовала удручающе, хотя все подобрано с большим вкусом — новейшая мебель, отполированная поверхность изящного стола. Черная с коричневым ваза на нем — безусловно, хорошо. Матовый свет от люстры бьет в потолок. Ни одной праздной безделушки. Дорогие чашечки в серванте.