Филип Фармер - Т. 16. Дейра. Повести и рассказы

С извинениями он отстранил Мейбл и направился в каменаторную первым. И вовсе не потому, что хотел закаменироваться раньше времени. Сделать это в неурочный час было невозможно, ведь каменаторы активировались в строго определенный срок.

Том подошел к цилиндру Дженни и постучал по двери: «Я весь вечер старался не думать о тебе. Мне хотелось быть честным по отношению к Мейбл. Ведь это непорядочно — быть с ней и все время думать о тебе».

В любви все справедливо…

Том записал было для Дженни еще одно сообщение, но, подумав, уничтожил его. Зачем? Кроме того, он знал, что сипит с перепоя, а ему хотелось предстать перед ней в лучшем своем виде.

Для чего ему это? Какое ей до него дело?

Просто ему так хотелось. И в этом не было никакой причины или логики: он любил эту запретную, недостижимую, далекую и в то же время такую близкую девушку.

В каменаторную тихонько вошла Мейбл.

— Ты псих!

Том аж подскочил. Почему? Ему нечего стыдиться. Тогда отчего он так зол на нее? Его замешательство было понятно, а вот гнев…

Мейбл рассмеялась, и Том обрадовался: теперь все можно было обратить в шутку. Он принялся недовольно на нее ворчать. Мейбл послушала-послушала и, развернувшись, удалилась, но через минуту вернулась, ведя за собой остальных жителей дома. Приближалась полночь.

К этому моменту Том уже находился в цилиндре. Неожиданно он вышел, откатил на колесиках каменатор Дженни и развернул свой так, чтобы видеть ее, стоя внутри. Затем вернулся обратно и нажал на кнопку. Пара прозрачных дверей слегка исказила лицо Дженни. Казалось, она переместилась больше, чем просто в пространстве, — во времени, в недостижимости.

Тремя днями позже, зимой, Том получил письмо. Проходя мимо почтового ящика у входа, он услышал жужжание и остановился. Ждать пришлось недолго: через несколько секунд письмо напечаталось и выскочило в щель. Это был ответ на его просьбу перейти в Среду.

Отказано. Основание: нет веских причин для перехода.

Это была правда. Но он не мог сообщить им настоящую причину, которая была менее убедительна, чем указанная. Он прокомпостировал клетку напротив номера 12: «Попасть в Среду, где мой талант мог бы лучше реализоваться».

Он ругался, он пришел в ярость: поменять свой день на любой другой — его человеческое, гражданское право! Это должно быть его правом. Ну и что, что процесс перехода чрезвычайно хлопотен? Ну и что, что необходимо переслать его документы и все записи о нем с момента рождения? Ну и что…

Том мог злиться сколько угодно, но это ничего не меняло. Он прикован к Вторнику.

— Пока нет, — пробормотал он. — Пока нет. К счастью, я могу подать неограниченное количество запросов. Я пошлю еще один. Они думают, что отвязались от меня? Ха! Ладно, я их доконаю! Человек против машины. Человек против системы. Человек против бюрократии, игра без правил.

Прошло двадцать зимних дней, промчались восемь весенних, и опять наступило лето. На второй из двенадцати дней лета он получил ответ на очередной запрос.

Это был не отказ, но и не согласие. В письме говорилось: если он считает, что ему будет психологически лучше в Среде, поскольку так сказал астролог, то ему следует достать заключение психиатра по поводу астрологического анализа.

Том Пим сделал антраша. Слава Богу, что он живет в такое время, когда астрологов уже не считают шарлатанами. Люди — массы — заявили, что астрология необходима и должна быть легализована и уважаема. Таким образом, закон прошел, и у Тома Пима был шанс.

Он спустился в каменаторную, поцеловал дверь цилиндра и рассказал Дженни Марлоу хорошие новости. Та не отреагировала, но Тому показалось, что ее глаза стали чуть-чуть светлее. Это была, конечно, только игра его воображения, но ему нравилось так думать.

На то, чтобы добиться консультации у психиатра и трижды посетить врача, Том потратил еще один год, еще сорок восемь дней. Доктор Зигмунд Трауриг был другом доктора Стелелы, астролога, и для Тома, таким образом, все упрощалось.

— Я тщательно изучил графики доктора Стелелы и внимательно проанализировал вашу навязчивую идею насчет этой женщины, — сказал доктор. — Я согласен с доктором Стелелой в том, что вы всегда будете несчастны во Вторнике, но не уверен, что в Среде вы станете счастливее. Однако, если вас так заклинило на этой мисс Марлоу, думаю, что вам следует отправиться в Среду. Но только в том случае, если вы подпишете соглашение встретиться с психиатром для дополнительного обследования.