Михаил Васильев - Удача

«Вот появился бы какой-нибудь старик Хоттабыч! Почему в этой самой жизни подобного не происходит?»

Алик спускался по лестнице. В раскрытых настежь окнах подъезда виден двор. Тишина, будто в пустой комнате. Нищих не видно и не слышно, те исчезли.

Профессионально глядел под ноги. Вроде заметил пятирублевую монету на ступенях, но при прикосновении оказалось, что это использованный презерватив. Непонятно как он попал сюда.

Мрачно напевая «Алкаши, алкаши, днем и ночью хороши!», вышел из подъезда.

Сразу увидел на крыльце, уложенную кучкой, маленькую горку мелочи. Денежная пирамидка, опять оставленная пьяными гуимпленами. Непонятно какие изменения в покореженных алкоголем мозгах заставляли тех не то выбрасывать, не то забывать деньги.

Один раз Алик уже находил здесь такую же кучку. В прошлом ошеломленные спиртом бросили четырнадцать рублей семьдесят копеек. Солидные монеты, не только медная мелочь. И в сегодняшней тоже рубли, двухрублевые и даже одна пятирублевая монета.

Собирателя копеек такая удача и возмущала, и радовала. Он двинулся вперед в подворотню дома, на ходу считая в ладони добычу. Некая милостыня от нищих. Дошел!

В подворотне, пошатываясь, шла навстречу, будто зомби из фильма ужасов, Креветка. Алик посторонился и зачем-то произнес:

– Ваше высочество, так благородно оставить на пороге моего утлого дома денежные излишки.

Креветка тупо уставилась на монеты в горсти Алика и вдруг закричала:

– Украл! Деньги украл!

– O, это необъяснимый каприз, – сдержано попытался возразить Алик. – Сначала вы, мадам, с коллегами выбрасываете вполне резонные деньги, потом требуете их. Необъяснимо, это я, как экс-миллионер, говорю. Впрочем, я отнюдь не претендую. Готов отдать всю сумму, перечисляю назад.

Протянул вперед руку, но Креветка внезапно ударила по ней. Рассыпавшиеся монеты зазвенели в подворотне. Завизжала, вцепившись в ворот его рубашки, закружила.

– Грабят! Грабят! – Дико кричала нищенка.

– Да никто тебя не гра…

Его перебил вопль:

– Устаканю гада!

В проеме подворотни возник Торквемада. Приближался, перекосившись лицом от ненависти и вставив перед собой черные от грязи кулаки. Алик рванулся в другую сторону, но там теперь метался Савонарола. Замер, увидев занесенный костыль. Снизу из него торчал остро заточенный гвоздь, блестел в сумраке.

– Будут трупья! – Заорал Савонарола.

«Почему трупья, если я один?» – Растерянно подумал Алик.

Неожиданно оказалось, что он в ловушке, подворотня стала некой крысиной западней. С двух сторон двигались нищие.

Подбежавший Торквемада с неожиданной силой ударил Алика. Тот ощутил лицом его жесткий костлявый кулак. Вдруг обнаружилось, что этот нищий – опытный уличный боец и совсем не такой пьяный, как показалось. Димка бил и бил, не уставая, и все сильнее и сильнее. Алик только уворачивался, прикрывая лицо руками.

«Ну вот, это тебе не Джастин Бибер!» – С отчаянием думал он.

Заметил, что рыжий возле ковра сейчас грызет семечки, глядит на них. Поединок с нищими приближался к катастрофе. Савонарола отбросил костыль, теперь прыгал рядом с отверткой. Кричал:

– Глаз, глаз надо ему отверткой оптимизировать!

Заметил упавшие очки Алика, с удовольствием, с размахом наступил на них. Креветка визжала в другом конце подворотни.

И вдруг оказалось, что рыжий выбивальщик ковра оказался рядом. Алик увидел, как тот странно изогнулся, ковровые выбивалки в его руках закрутились, как веер.

Торквемада повернулся, замахнулся кулаком.

– Ты чего, мать тв … – Успел сказать он.

Перед ним мелькнула рука с выбивалкой и даже вроде его не коснулась, но нищенская голова дернулась и ударилась о стену с твердым стуком. Торквемада с матом сполз, уселся на асфальт.

Очкастый Савонарола с воем кинулся на рыжего, махая отверткой. Взмах выбивалкой – нищий отлетел в сторону и заковылял к свету, подальше отсюда.

– Ну, ты герой! Полный триумф над полчищами нищих, – сумел сказать Алик. – Интересными приемами владеешь! Я понимаю: практика Цыгун и Тайцзи, Шаолинь там. – Сплюнул кровью, пощупал переносицу. – Все! Кажется, и нос сломан, и хорошим зубам конец. Поставил их в благополучные годы. Теперь рожа как у настоящего бомжа!

Опять плюнул вслед, выбирающемуся отсюда на четвереньках, Торквемаде. Оторвал и выбросил висящий ворот рубашки. Потом снял ее совсем и отбросил в сторону. Остался в майке-алкашке.

– Слишком широкая черная полоса пошла в жизни, – не сдержался, пожаловался он. – Большое человеческое мерси! Избавил… Я думал, что забьют наглухо в родной подворотне ни за что.