Филип Фармер - Т. 19. Ночь света. Отче звёздный. Мир наизнанку

Абду тупо взглянул на окровавленный скальпель в своей руке, на кровь, струящуюся по спине женщины, потом бросил инструмент и опустился на колени.

Тихо окликнув миссис Фрэтт по имени, он приложил ухо к ее груди и наконец медленно поднялся.

— Скальпель вошел неглубоко. Он не мог убить ее. Это ты убил ее, тварь.

— Я не хотел ее убивать, — хрипло ответил Кэрмоди. — Это ты во всем виноват. Но я был бы просто глупцом, если бы сидел на месте и позволял ей резать меня на куски.

— Ты все равно свое получишь, — тихо произнес Абду. — Твой трюк не сработает дважды.

Он поднял скальпель и двинулся к Кэрмоди.

— А тебе-то какой в этом интерес, Абду? Ты же получил от нее все, что только мог. Разве этого недостаточно? Зачем ты хочешь мучить меня?

— Ты прав, благодаря ей я жил как король. Но я уважал эту леди от всего сердца. И потом, мне всегда хотелось посмотреть, насколько ты крут, Джон Кэрмоди.

Он снова привязал лодыжки Кэрмоди к ножкам кресла и, встав за спинкой, обхватил левой рукой голову Кэрмоди. А правой воткнул скальпель ему в щеку и повел им вниз.

— Тебе не больно, приятель? — шепнул Абду в ухо священника.

— Довольно неприятно, — шепотом ответил Кэрмоди.

— Тогда посмотрим, крепка ли кожа твоих губ.

Скальпель полоснул уголок его рта. Кэрмоди дернулся от боли, но, сжав зубы, подавил рвавшийся из горла крик.

Абду приставил лезвие к яремной вене Кэрмоди.

— А ты дерни головой, и все кончится. Как тебе нравится такая идея?

— Боюсь, что теперь она мне действительно нравится, — ответил Кэрмоди. — Прости меня, Господи.

— Да, это настоящее самоубийство. Если ад существует, то я надеюсь, ты угодишь именно туда. Но я смотрю, ты что-то не торопишься.

Абду вернулся к столу и взял несколько деревянных щепок.

— Надо будет поджечь их под твоими ногтями. Ты когда-нибудь пользовался такими штуками?

Кэрмоди сглотнул слюну и сказал:

— Боже, прости меня еще раз.

— А ты думал, что об этом уже можно забыть, верно? Но мы не можем убежать от своих злодеяний. Они преследуют нас как собака, учуявшая кость.

Абду подошел к креслу, встал на колени и, навалившись животом на бедра Кэрмоди, снял с пленника туфлю и носок. Кэрмоди стал извиваться, пытаясь сбросить с себя мучителя, и вдруг закричал — это щепка вонзилась ему под ноготь большого пальца.

— Давай кричи, — подбодрил его Абду. — Никто не услышит тебя через эти стены.

Он взял коробок кэринянских спичек, чиркнул одной из них о каменный пол и, подпалив кончик щепки, встал.

— Это дерево пропитано маслом, — сообщил он. — Жжет как адский огонь, правда?

Внезапно в дверь постучали. Абду развернулся и выхватил из кобуры пистолет. Кто-то снова постучал, и стало тихо. Абду с облегчением вздохнул и неожиданно подпрыгнул от телефонного звонка.

Священник следил, как над медленно разгорающимся огнем поднимается дым. Он уже не кричал и чувствовал, что скоро потеряет сознание. Он испытывал неимоверную боль, но знал, что она несравнима с теми адскими муками, когда огонь коснется нервов.

— Хватит звонить, черт бы тебя побрал! — рявкнул Абду.

— Наверное, это ищут меня, — простонал Кэрмоди. — Они нашли полицейских, которых вы вывели из строя. И им известно, что я не покидал отель.

— Ладно, пусть поищут тебя в другом месте. Сюда никто не попадет, пока дверь на засове.

Кэрмоди зашипел от боли.

— А что ты будешь делать потом? Они все равно не уйдут. Кроме того, они знают, что этот номер снимает миссис Фрэтт, которая на телефонный звонок не отвечает. И тебя в твоем номере нет. Охране известно, что из отеля ты не выходил. Ты же знаешь, как они проверяют каждого, кто входит и выходит.

Абду нахмурился и посмотрел на телефон. Потом оторвал кусок липкой ленты, лежавшей на столе, и, заклеив Кэрмоди рот, поднял трубку.

Кэрмоди хотелось услышать разговор, но это ему не удалось. Огонь достиг его плоти. И он уже ничего не слышал, кроме собственного крика, который остался в горле, запечатанном липкой лентой. Крик подымался все выше и выше, в голову. Однако боль не помутила зрения, и он увидел тонкую струйку дыма, вьющуюся над дверным запором. Абду не видел этого, потому что стоял спиной к двери.

Огненная полоса медленно прочертила засов. Сталь лопнула. В тот же миг Абду повернулся и исчез в облаке желтоватого дыма. Его тело превратилось в смутный силуэт. Неясная тень вскинула руки, сжимая горло, и упала. Секундой позже в номер ворвались кэриняне в противогазах. Один из них бросился к Кэрмоди и попытался вытащить щепку из-под ногтя большого пальца, но только сломал обгоревший кусок. Тогда он вскочил, махнул рукой другому, и тот, достав шприц, ввел Кэрмоди в руку какое-то вещество. Через несколько секунд страдальца охватило блаженное забвение…