Юрий Долгушин: Тайна невидимки (сборник)

Нервные окончания всякого живого организма непрерывно излучают эти волны. Таким образом они — функция жизни. На ультракоротковолновом диапазоне я убил крысу. И она была действительно мертва, хотя все потенциальные функции жизни были сохранены. Вот почему это не была совершенная смерть: осталась возможность жизни. Тем более что ферментативные процессы, которые обычно начинаются в организме тотчас после прекращения деятельности сердца и которые через некоторое время исключают возможность возвращения жизни, — эти процессы здесь, под влиянием тех же ультракоротких волн были сильно замедлены, — может быть даже вовсе прекращены… Впрочем это — тоже известная истина. Словом, моя крыса была подобна остановившимся часам. Нужно было только толкнуть маятник. Вот я и подыскал этот толчок, это колебание, эту волну, которую живая крыса сама излучает… И тогда организм заработал снова.

А теперь я покажу вам еще один номер из этой же программы. Это будет последний.

Маэстро повертел ручку генератора, потом скорректировал настройку верньером. Крыса в банке продолжала спокойно изучать верхние углы, поднималась на задних лапах.

— Теперь следите внимательно за крысой, эффект будет моментальный. Сейчас я включу ток. Раз, два…

Маэстро выждал маленькую паузу.

— Три!

В тот же момент крыса упала замертво. Я вынул ее из банки. Сердце снова остановилось.

— Это сантиметровый диапазон, — сказал маэстро. — Теперь — конец. Теперь часы не пойдут. Они испорчены. Организм разрушен.

Глубочайшее волнение овладело мной.

— Слушайте, маэстро, но ведь это…

— Это — лучи смерти. — Он засмеялся тихо и, мне показалось, печально.

Было что-то подавляющее, опустошающее в этих встречах, полных огромного напряжения и уносивших меня за пределы обычной современной действительности. Мой друг, этот гений электричества, упорно и последовательно отвоевывал у природы кусок за куском то, что она еще сумела сохранить от посягательств человека. Он накапливал в своей комнате, опутанной проводами и напоминающей фантастический «кабинет Каллигари», кучи таких кусков. Потом бросал их в меня — сразу, один за другим, не давая оправиться от потрясений. Впечатления не успевали даже формироваться. Тысячи вопросов оставались невыясненными, путались, терялись, становились трудными и ненужными. Демонстрации маэстро начинали казаться иллюзией. Тогда, бывало, я бежал, потрясенный, со странным чувством обиды, и маэстро преследовал меня торжествующим смехом.

В эту ночь что-то удержало меня от бегства. Да и маэстро стал вдруг снисходительнее. Мне показалось, что в нем произошла какая-то перемена после убийства, которое он только что совершил.

Он медленно и молча собирал провода, возился с генератором, проверяя соединения, ощупывая детали. Я курил в кресле, отдыхая и понемногу приходя в себя.

— А что же дальше, — спросил я, наконец, — что произойдет, если продолжать уменьшать волну вашего генератора?

— Дальше пойдут лучи Рентгена, лучи радия, космические лучи… Но этого я вам сейчас не могу показать. Нужны экраны, которых у меня еще нет. Без них это небезопасно. А что произойдет… произойдет превращение элементов… Да! — Маэстро вдруг повернулся и уставился в меня своими совиными глазами, — мы с вами совсем забыли… Постойте. Мне ведь необходимо проверить… Еще один маленький номер — из другой оперы…

Он схватил со стола один из своих бесчисленных приборов, надел телефонные наушники, что-то покрутил и стал медленно приближаться, направляя прибор на меня, как бы фотографируя. Подойдя ближе, он попросил меня встать и начал водить аппарат около моего тела с разных сторон. Мне стало страшно.

— Бросьте, маэстро… Я не крыса. Черт знает, что у вас там…

— Постойте, постойте… ничего опасного. Так и есть. Еще минутку!

— Он снял телефон и включил вместо него длинный шнур репродуктора.

— Теперь слушайте.

Раздался высокий, едва слышный, ровный звук, почти свист. Чем ближе подходил ко мне маэстро, тем громче свистел репродуктор. Максимальная сила звука оказалась у моей груди, с левой стороны.

Маэстро направил прибор к своей груди. Свиста не было.

— Вы поняли? — смеялся маэстро.

Опять он издевался…

— Что тут можно понять?!

— Фу, черт. Вы же сами… Знаете, чей это голос, этот свист? Голос золота! Вот тут оно у вас, в боковом кармане пиджака, как раз против сердца. Можете не вынимать, оно мне больше не нужно. Я хотел проверить, верно ли я вычислил волну золота. Вы разве не знаете, что металлы всегда излучают волны, каждый свою. Вот я и построил приемник. Смотрите: его можно настроить на серебро, золото, ртуть — словом, на волны группы родственных (по электрическому строению атомных ядер) металлов. Сейчас он настроен на золото.