Илья Твиров - Вирус зла (СИ)

Максим почесал затылок, немного успокаиваясь, и решил рассказать другу еще кое-какие странные вещи сегодняшнего дня.

— Тут еще кое-что. Утром, когда я телек смотрел, там всякую ерунду по новостям передавали, а потом мне показалось, что на меня экран словно бы посмотрел, как живое и очень недружелюбное существо. Кстати, подобный взгляд, только намного сильнее я чувствовал во сне, перед самым моментом того, как проснуться.

— Это еще проще объяснить, — сказал Романов, похлопав друга по спине, — телевизор — средство для массового зомбирования населения, превращения людей в марионеток. Не удивительно, что там крутят одни ужасы и показывают насилие, в том числе новостное и документальное. Утренние вести на всех каналах не отличаются от вестей вечерних или дневных, будь-то в будни или выходные дни, они всегда одинаковы, несут в себе колоссальный заряд отрицательных эмоций, негатива и деструктивноти. Цель всего этого — страх, создания у масс людей чувства боязни и неуверенности в самих себе, в завтрашнем дне. Когда человек боится, он слабеет, превращается в раба, и с ним можно делать все что угодно.

— В том числе и заставить спрыгнуть с крыши, — прошептал Максим, еще не до конца осознав всю глубину той мысли, которую только что озвучил.

— Отрицать не буду, хотя и не знаю, как этого добиться и кому это будет выгодно. То, что воздействовать на массы гипнотически возможно, подтверждено и доказано не только научно. Вспомни, как после развала СССР, вся страна тазики заряжала, сидя у экранов телевизоров и слушая всяких там Чумаков и Кашперовских. Вполне возможно, что кто-то их и заставил совершить подобное над собой, но в это я мало верю. Сатанисты, чего с них еще взять.

— Как у тебя все складно выходит.

— У меня все рационально, логично и закономерно выходит, не в складности дело. Просто по меньше заморачиваться надо.

— Ага. Заморочишься тут… Представь, когда я доклад делал сегодня, чуть не обалдел, когда на Акопова взглянул. Такое впечатление, что на его лицо маску надели на пару мгновений, такую всю изуродованную, неприятную, чужую.

— Обыкновенное переутомление и перевозбуждение. Психика ведь не железная. Терпеть практически три часа, знать, что кто-то уже отстрелялся, сбросил этот груз, а тебе еще только предстоит. Хоть мы все и стараемся себя лишний раз не накручивать, но полного самоконтроля все равно не добиваемся.

— Откуда ты так много знаешь про то, что мы можем, а что нет?

— Книжек много интересных читаю, — улыбнулся Сергей. — Вообще, если интересуешься чем-то, всегда есть возможность найти по этому вопросу литературу и почитать ее, а не мучиться догадками. Советую тебе то же самое сделать на досуге, тогда спать спокойней будешь.

Слова друга успокоили Максима. Они снова, как ни в чем не бывало, сели за общий стол, подхватываемые общей волной праздника, веселья и хорошего настроения. Тем временем, празднование грозило затянуться на долго, и хотя Громова ничто не сдерживало, все же оставаться дольше десяти часов вечера он не захотел. Последовали его примеру и друзья, тепло распрощавшись со всеми и покинув пригожее заведение, где дело потихонечку скатывалось к банальной пьянке.

Сергея проводили до входа в общежитие, Громов попрощался с ним до завтрашнего дня, и пошел в месте с Пахмутовым до метро. Николай жил в Балашихе, и добирался от МЭИ до дома сначала на метро до станции Новогиреево, а потом на маршрутном такси или на электричке.

Обнялись, пожали друг другу руки, желая приятного время препровождения и великолепного настроения, и Максим зашагал домой, как всегда пешком, не пользуясь общественным транспортом. Солнце уже успело скрыться за горизонт, отбрасывая на самый краешек закатного неба последние лучики уходящего дня. На востоке, в темно-синей глубине небосклона, зеркале Космоса, появились первые звезды.

Жара спала, правда городской шум убавился не намного. Основным его источником были машины, по-прежнему ехавшие как в город, так и из него, правда, в этот час дня действительно ехавшие, а не стоящие в бесконечных многокилометровых пробках. Люди, вечно спешащие по своим одним им ведомым делам, тоже поднимали общий уровень шума, однако Максим, к своему недовольству, уловил еще что-то.

Он только что взошел на мост и сейчас старательно пытался отыскать источник звуков. Сразу ему этого сделать не удалось, и лишь дойдя до середины моста, он уловил, что из-под него доносится ругань, мат, пьяный гогот и брань. А еще отчаянные ни то крики, ни то стоны.