Василий Криптонов - Ты можешь идти один

— Да, мне тоже.

Эту ночь я провел в доме дядя Миши. Жена его оказалась молчаливой и доброй женщиной. Она обработала наши ссадины и ожоги, а потом, покопавшись в шкафу, дала мне одежду своего сына.

— Вот видишь, мать, тебе лишь бы выбрасывать все! — сказал дядя Миша, дымя сигаретой в кухне. — Выбросить никогда не поздно, а вдруг пригодится?

Потом он настоял, чтобы я позвонил домой. К счастью, трубку взял отец. Я объяснил, что ночую у друга, и со мной все в порядке. Выслушав небольшую нотацию на тему правильного общения с матерью, я повесил трубку и вернулся в кухню. Дядя Миша отослал супругу спать и заварил чаю.

— Ну, теперь рассказывай.

Я рассказал ему все, с самого начала. Дядя Миша дослушал до конца, не перебивая, и только курил сигареты одну за другой, да подливал чаю. Когда же я закончил, он задал всего один вопрос:

— Значит, теперь Вселенная в безопасности?

За ночь я поспал не больше трех часов, но все равно проснулся ровно в семь. Меня словно толкнуло что-то, какая-то мысль. Окончательно стряхнув с себя сон, я вспомнил эту мысль: Брик! Где он сейчас? Что делает? Жив ли?

Наскоро позавтракав, я попрощался с дядей Мишей и его женой. Забежал домой, взял пакет с книгами и тетрадями и пошел в школу. Наверное, это было единственное место, где Брик мог объявиться.

На первом уроке его не было. Одноклассники обсуждали события минувшей ночи. Слухи плодились со скоростью света. Я услышал про террористов, нарковойны, и даже, непонятно почему, про попытку государственного переворота. Фактов же знали не много: дом Брика сгорел, и на пепелище обнаружили трупы нескольких милиционеров.

В таком ажиотаже никто не обращал внимания на мои забинтованные ладони, чему я был только рад.

Брик пришел ко второму уроку. Одет так же, как и вчера. Волосы обгорели, ноги по колено в грязи. А лицо его было бледным, под глазами залегли тени.

— Боря! — Я подошел к нему.

Он метнул на меня полный ужаса взгляд и с криком отшатнулся.

— Э, это же этот клоун! — заорал, войдя в класс, Петя. — Он мать свою убил!

Боря дернулся и повернул к нему голову.

— Я не убивал, — прошептал он.

— Звоните ментам! — крикнул кто-то.

Эта фраза подействовала на Брика как разряд электричества. Он содрогнулся всем телом, вскрикнул и попытался убежать. Наверное, в планы Пети не входило преграждать дорогу убийце. Он просто неудачно отступил, и Брик врезался в него. Я не успел опомниться, как Петя отлетел в сторону, ударился о парту и перевернул ее.

— Замолчите! — взвизгнул Брик, хватаясь за голову. — Я ни в чем не виноват! Мама!

Он заплакал, упал на колени, но тут же снова вскочил и бросился на Семена Волохина. Вцепился ему в горло, повалил на пол и принялся избивать.

— Молчи, молчи, молчи! — повторял он, захлебываясь слезами.

Все бросились врассыпную. Вокруг Брика с Семеном образовалась пустота. Я слышал, как кто-то из девчонок звонит в милицию. Семен уже не сопротивлялся, его лицо становилось лиловым.

— Боря, перестань! — Я подбежал к нему и перехватил кулак, прежде чем он в очередной раз обрушился на лицо Волохина. Брик попытался высвободиться и отпустил свою жертву. Семен со свистом вдохнул воздух, перевернулся на живот и пополз.

— Пусти! Пусти меня! — орал Брик.

Я не отпустил. Повернул его лицом к себе и внимательно посмотрел в глаза. Брик замер.

— Хватит, — попросил я его. — Тебе нужно остановиться, Боря. Хватит боли.

И он меня послушал. Когда приехала милиция, я сидел на полу, обнимая Брика, баюкая его, будто ребенка, а он тихо плакал.

— Парень, ну-ка, отойди от него! — велел милиционер.

Я поднял голову и увидел троих человек. Одним из них был дядя Миша. Я улыбнулся ему.

— Пожалуйста, не делайте ему больно, — попросил я.

Дядя Миша кивнул, хотя, кажется, он не был главным в этом трио.

Я смотрел, как Брика заталкивают в машину. Он не артачился только благодаря тому, что я был рядом. Смотрел на меня, словно спрашивая: «Все хорошо?» И я мысленно отвечал ему: «Все будет хорошо. Просто потерпи».

Это был последний раз, когда я видел Борю Брика подростком. Последний раз, когда я сам еще чувствовал себя чем-то вроде ребенка. А через неделю детство закончилось.

Мы сидели на лавочке в маленьком сквере перед больницей. Кажется, впервые Брику позволили выйти наружу. Лето только набирало силу, и ветерок, дувший откуда-то с северо-востока, был довольно прохладным. Но птицы пели по-летнему, и по-летнему пах воздух.