Василий Криптонов - Ты можешь идти один

— Отец скоро придет, — шепнула она. — Иди домой.

— Не хочу, — так же шепотом ответил я.

— Знаю. И я не хочу. Иди. Завтра увидимся.

— Завтра уже ничего не будет.

— Будем помнить про сегодня. Всегда.

Я запомнил. Эти несколько часов робких и нежных поцелуев я пронесу с собой до самой могилы. Маша, Машенька, Мария… Как часто я повторял в ночи твое имя? Не чаще, но и не реже, чем имя Жанны. Каждую ночь. Даже те ночи, когда меня ожесточенно избивали в бытовке старослужащие, когда я стоял на часах с автоматом под проливным дождем — даже тогда все мои ночи были пропитаны твоим нежным ароматом. Маша…

Придя домой, я не знал, куда себя деть. Сердце рвалось наружу. Я не мог ни сидеть, ни лежать. Пометавшись по комнате, я внезапно вспомнил про Элеонору. Нашел листок с ее номером телефона и набрал цифры на мобильнике. Сбросил. Снова набрал и снова сбросил. Только в третий раз я решился нажать кнопку вызова.

— Алло? — после третьего гудка послышался знакомый голос.

— Эля?

— Да, а это кто?

— Это Дима.

— Какой Дима? Ах, Дима! Милый Дима! Привет! Как дела?

На душе странным образом потеплело. Я боялся, что она пошлет меня, скажет, что напилась в тот вечер, а я позволил лишнего. Но опасения оказались напрасными.

— Просто хотел сказать, что завтра уже бал…

— Во как? Ну, круто, поздравляю! Как боевой дух?

— Да черт его знает, — улыбнулся я. — Знаешь, сегодня я поцеловал Машу.

— Делаешь серьезные успехи! — похвалила Эля. — Она тебе врезала?

— Что? Нет! Ничего подобного.

— Жаль. Я бы врезала. Целовать одну, а на танцульки — с другой.

— Я же тебе объяснял, все не так просто…

— А у вас, кобелей, вечно все сложно. Ладно, забей, шучу я! Слушай, меня тут маман зовет ужинать. Так что я тебе желаю всяческой удачи! Порви их всех там, на этом балу! Понял?

— Понял, спасибо!

— Чтоб ни один живым не ушел! Смотри мне — если хоть один живым выползет, я тебе глаза выцарапаю! Усек?

— Усек!

— Вот и ладно. И давай, позвони потом. Я волноваться буду. Не позвонишь в воскресенье — я…

— Знаю-знаю, приедешь и выцарапаешь мне глаза, — сказал я с улыбкой.

— Ну вот, молодец. Учишься ведь, на глазах растешь! Ну все, давай, целую!

Послышался сильно искаженный звук поцелуя — Эля, видимо, чмокнула микрофон, — и связь прервалась.

— Спасибо тебе, — шепнул я в умолкшую трубку.

В субботу все были как на иголках. Особенно волновались те, кому предстояло участвовать в программе. Одно дело — репетиция, а другое — полный зал народа. Учителя, словно чувствуя всеобщее настроение, чересчур не наседали и отпускали с уроков пораньше.

Только двоих всеобщее волнение обходило стороной. Первым был вечно невозмутимый Брик, а второй — Жанна. На большой перемене она подошла ко мне и огорошила вопросом:

— Ну и что мне прикажешь делать с прической?

— В смысле? — удивился я.

— В самом прямом! Я только сейчас об этом подумала. Блин, ну ты мне и задал задачку!

И, развернувшись на каблуках, она направилась прочь.

— Похоже, так она предпочитает волноваться, — объяснил мне Брик, стоящий неподалеку.

— Думаешь, она волнуется?

— Еще как. Будь настороже, она что-то задумала. Что-то после бала.

Я вспомнил ее слова о сюрпризе. Знать бы, что это за сюрприз…

После уроков все разбежались по домам — готовиться и нервничать. Тем же занялся и я. Дома я достал из шкафа черный костюм, купленный к выпускному. Я положил его на кровать и долго смотрел, пытаясь смириться, что мне придется быть в этом. Никогда не носил ничего подобного.

Время шло. Мама позвала обедать, но я отказался — все равно кусок в горло бы не полез.

— Ты же не завтракал сегодня! — настаивала мама.

— Ну и что… Не хочу. Пойду лучше душ приму.

В душе я провел не меньше получаса. Мысли смешались в невероятную кашу: Маша, Жанна, бал, конкурс, сюрприз, Эля, Разрушители, висящий вверх ногами Рыба… Хотелось нагнуться над унитазом и исторгнуть из себя всю эту дикую смесь, что пьянила не хуже водки.

Наконец, я выбрался из ванной, подсушил волосы маминым феном и, взглянув на часы, понял, что пора собираться. Время приближалось…

Я натянул брюки, застегнул рубашку на все пуговицы, несколько раз сбившись — так дрожали руки. Потом принялся маяться с галстуком. Тут в комнату зашел отец.

— А, галстук, — сходу разобрался он в ситуации. — Дай покажу, как надо.

Пока он завязывал мне галстук, я обратил внимание на то, что он тоже при полном параде. Нацепил свой костюм со свадьбы, который висел в шкафу столько, сколько я себя помнил.