Василий Криптонов - Ты можешь идти один

— Пап, я не об этом.

— Хм… А о чем тогда?

— Понимаешь, я попросил другую девчонку научить меня танцевать. А она подумала, что я ее приглашаю на бал. Я не знаю, что теперь делать.

Папа на несколько секунд задумался, попутно опустошив бутылку.

— Вот что я тебе скажу, Дима, — отрыгнул он. — И рыбку съесть и на х… сесть у тебя не выйдет. Поэтому выбери ту, что тебе ближе к сердцу, и иди с ней. И презик возьми. У меня в тумбочке, в верхнем ящике.

— Но если я выберу Жанну, то кто же научит меня танцевать?

— Жанну? Львову, что ли?

— Ну, да.

— Вот уж она-то, по-моему, меньше всех будет страдать, если ты с другой пойдешь.

— Но ведь…

— Да без всяких «но». Я, конечно, не буду тебе на мозги капать. Через это каждый сам должен пройти: несчастная любовь, разбитое сердце, грустные стихи, бутылка водки и пачка сигарет… Только вот со временем ты поймешь, что рядом с тобой должен быть понимающий и близкий сердцу человек, который не бросит, не предаст. А все остальные — это так, для разнообразия. Когда жена уже совсем наскучит.

Я понял, что папу понесло на откровенность — видимо, бутылка пива была не первой. Меньше всего мне хотелось слышать, как он ходит «на сторону». Не то что бы я об этом не догадывался, но… все же он мой отец. Наверное, такие разговоры не очень правильны.

— Спасибо, пап, — сказал я, поднимаясь с дивана.

— Да пожалуйста, обращайся.

И он прибавил звук на телевизоре.

Поскольку я полночи не мог заснуть, думая то о Маше, то о Жанне, утро у меня началось в полдень. Завтрак остыл, родители вяло переругивались у себя в комнате. Когда я дожевывал яичницу, напоминавшую по консистенции стирательную резинку, раздался телефонный звонок.

— Дима! — крикнул из прихожей папа, взявший трубку. — Тебя!

— Кто? — удивился я.

— Не знаю, невеста какая-то.

Я подбежал к телефону, думая о Жанне. Отошел от родительской комнаты, насколько позволял провод, и, прикрыв микрофон рукой, негромко сказал:

— Да?

— Привет, — послышался голос Маши. — Не занят?

— Я? А… Ну, как бы, нет, а что?

— Да так… У меня папа с утра уехал на какую-то встречу, и я подумала, может, ты сегодня придешь? Ты же хотел поучиться танцевать. Время есть, место тоже.

Сердце рухнуло в область копчика. Такого стремительного развития событий я не ожидал. По правде говоря, я уже всерьез начал верить, что произойдет какое-нибудь стихийное бедствие и заставит всех забыть об этом проклятом бале. Но Маша была не в курсе насчет бедствия.

— Сегодня? — переспросил я.

— Ага. Если ты, конечно, не занят.

— Да нет… Я приду, да. Скоро.

— Хорошо! — Я не мог не заметить эту радость у нее в голосе; радость, больно полоснувшую мне по сердцу. — Буду ждать. Адрес знаешь?

Направляясь к Маше, я выдумал четкую стратегию. Бала не будет! Я буду заниматься танцами, буду создавать видимость нетерпения перед Жанной, а за пару дней до бала наберу полную ванну холодной воды и простужусь к чертовой матери. Если очень повезет, то у меня даже будет воспаление легких и меня положат в больницу. Идеально!

Вид Маши в домашнем халате и плюшевых тапочках меня несколько ошеломил. Все-таки к одноклассникам хоть и привыкаешь, но представить их вне школы и улицы весьма затруднительно. А ведь они все живут в своих квартирах, пьют, едят, спят, принимают ванну и много чего еще.

— Заходи, — улыбнулась мне Маша. — Чай будешь?

— Нет, спасибо! — Утруждать ее еще и чаем я не хотел.

— Сразу к делу?

— Ну, наверное, да.

— Хорошо. Пойдем в зал.

Залом называлась просторная комната, вдоль одной из стен которой тянулись шкафы, а на противоположной висел пестрый ковер. Третья стена обладала огромным окном, выходящим на солнечную сторону, благодаря чему в комнате было очень светло. Посмотрев вниз, я увидел палас, скатанный в рулон. Маша, очевидно, подготовилась к занятию и даже вымыла пол. Так стыдно мне еще никогда не было.

— Давай сперва послушаем музыку, — предложила Маша.

Я не возражал. Она подошла к проигрывателю, на котором уже стояла пластинка. Игла нашла канавку, и из колонок донеслось характерное потрескивание.

— Просто слушай, — сказала Маша. — Мелодию, ритм…

Комнату заполнили звуки вальса. Я неоднократно слышал такую музыку, но сейчас она оказала на меня какое-то странное воздействие. Музыка была одновременно мягкой и грозной. Она жила, извивалась, будто какое-то доисторическое чудовище, сверкала чешуйками. Столько силы было в этих звуках, что казалось, будто стены сейчас рухнут под этим неистовым напором.