Виктор Мясников - Микрорассказы Интерпрессконов 1997-2000

История закончилась, и Горб с товарищем, улегшись на скамейки, успокоились. «Да Шахуньи они еще успеют выспаться, а мне — выходить скоро», — подумал я. Лезть в рюкзак за книгой не хотелось, и я тоже задремал.

«Это другой дядя спрятал конфетки. Он тоже нехороший дядя и даже не поздравил меня с днем рождения…» — услышал я сквозь сон, а затем проснулся от жуткого крика Горба:

— Он тут! Это он, он хочет искать у меня в животе! Он вернулся!

Валяясь на полу, Горб сучил в воздухе ногами и руками, будто отбиваясь от чего-то, нависшего сверху, а его недавний собеседник мирно храпел на своей скамейке.

Электричка уже переехала мост через Линду, и мне пора было выходить. От станции вглубь садоводческих товариществ вела песчаная дорога, где все еще работал киоск с непременным набором спиртного и жвачек.

Я вышел, но что-то заставило меня бросить взгляд на ярко освещенные окна моего вагона. Внутри я увидел единственную фигуру — РЕБЕНКА ЛЕТ ПЯТИ С ОКРОВАВЛЕННЫМИ ПО ЛОКОТЬ РУКАМИ. И почему-то я вспомнил, что сегодня восьмое июня. А когда наши взгляды встретились, я только и смог сделать, что выдавить фразу:

— С днем рождения!

А полусгнившие губы ребенка озарила улыбка.

Жил на свете Путанов. Жил-поживал, склероз наживал. И все у Путанова было путем, да вот завелись в голове его мысли. Чувствовал он остро, как в мозгах они тихонько копошатся, щекочутся, извилинами шевелят. Вконец измучили — спокойно спать мешают, с фуршетов в зал читальный гонят и думать постоянно заставляют — прямо жизни не дают.

Хотел Путанов к знахарю пойти — авось поможет, да мысли воспротивились: дескать, над головою спутники летают, и люди скоро будут пьянствовать на Марсе, не стыдно ль колдунам-то доверяться в наше время? Ну, делать нечего, отправился Путанов в поликлинику. Выслушал его там врач, побарабанил пальцами по голове (и по его, и по своей), и молвил:

— Плохо дело. Трепанация нужна.

— И так вокруг одна сплошная трепанация на заседаньях и в газетах, — возмутился тут Путанов. — А дела не видать!

— Hу что вы, пациент, трепаться зря не стану — без обмана, всего и дел-то, дырку в голове вам провертеть! И мысли через эту щелку частично вытекут, частично испарятся.

Задумался Путанов было, да вовремя одумался он думать, пока критические мысли не родились и в разговор невовремя не встряли.

— Надо, значит надо, — отвечает. — От лишней дырки в черепушке вреда не будет — это и ребенку ясно.

…Очнувшись от тяжелого дурмана, он поднял руку к голове, но пальцы, ослабев после наркоза, наткнулись на бинты и в них увязли.

— Больной, вы слышите меня? — навис над ним хирург. — Мы вскрыли череп, но оказалось, что весь мозг был поражен идеями и излечению, увы, не подлежал. Спасти вас от ума могла лишь ампутация башки. Ее мы удалили на рассвете. Но не тревожьтесь, шрам почти что не заметен будет — делали на совесть. А в понедельник — на работу. Вы кем работаете? Депутатом? Чудесно — голова вам абсолютно не нужна.

Ко вторнику Путанов в этом убедился.

Не обошлось без недоразумений — пришлось сниматься заново на удостоверение и паспорт, но, в целом, жизнь катилась по привычной колее. Ну, правда, некоторые молча изумлялись: а как он видит, если нет ни глаз, ни даже головы, с высот которой взгляд они бросали прежде?

Но сам Путанов ничему не удивлялся, ему, естественно, и в голову такой вопрос не приходил… А засыпал теперь он сразу и, к тому же, без подушки. Для выездов же за рубеж, где издавна не любят безголовых (предрассудок недостойный!), он заказал протез с орлиным профилем и благородной сединой. (Не он был первым, и не он последним — сколько их, пустоголовых, или ватою набитых, с экрана и с газетных фотографий взглядом немигающим, остекленевшим смотрят якобы на нас. Пора б привыкнуть и не обращать вниманья).

А дома проще обходиться без протеза. Вот поздно вечером шофер такси, не разглядев, как заорет: «Куда ты под колеса прешься, безголовый раз…!» Но, не окончив, тут же извинился и, побелев, на красный свет умчался!

В родных пенатах накладные головы излишни (а настоящие — накладны) — немало ныне появилось тех, которым голова не интересна, был бы слышен звон, а лучше, шелест…

А деньги у Путанова водились — немало сэкономил он на шляпах, на шампунях, на бритье и стрижке, и на мыслях нудных о том, что взятки брать нехорошо, нечестно, недостойно.