Лоуренс Уотт-Эванс: Чудовище похищает девушку по приказу безумного ученого!

– Ароматической химией, – поправил я.

– И этим можно заработать?

Я жестом пригласил его на выход и спросил:

– Какие три твоих самых любимых сорта мороженого, Бо?

Он озадаченно взглянул на меня.

– Ну-у… ванильное, кофейное и сливочно-ягодное.

– Ну так вот, я изобрел сливочно-ягодное.

– Ты?! – он остановился как вкопанный и уставился на меня.

Я кивнул и махнул рукой в сторону забегаловки “Звездная пыль”.

– Давай-ка заглянем сюда.

Бо не возражал, и некоторое время мы шли молча. Точнее, я шел, так как трудно описать способ передвижения Бо – все-таки нельзя с уверенностью сказать, что он полз.

Затем он спросил:

– Послушай, если ты – богатый и знаменитый изобретатель, неужели тебе больше нечем заняться, как только выпивать со мной?

– Если ты – богатый и знаменитый киномонстр… – начал я.

Глазные стебельки развернулись ко мне.

– Понимаю, на что ты намекаешь. Я расскажу тебе свою историю, но сначала хочу послушать твою.

– Согласен. Мой рассказ не будет длинным. Через год после того, как мое мороженое побило все рекорды, в лаборатории произошел несчастный случай. Черт побери, я сам во всем виноват и никого не виню. В общем-то, по обычным меркам ничего страшного не произошло, так, легкое нарушение нервной системы.

– А-а… какое нарушение?

– Да ничего особенного, – горько произнес я. – Просто я перестал различать запахи.

– Но… о, черт, ты же занимаешься ароматической химией…

– Занимался, а теперь я, конечно, могу работать на компьютере, но это и все.

– Иисусе! – пробормотал он. – Это действительно круто.

Я поначалу ничего не ответил, раскрывая двери бара, но потом не выдержал:

– Черт меня побери, если ты не прав. Это так круто, что я чуть с ума не сошел. Представь, одна маленькая небрежность, и вся карьера псу под хвост.

Мы присели к стойке, ожидая бармена, который обслуживал кого-то в другой стороне.

– Значит, твоя карьера рухнула, – задумчиво сказал он. – Теперь понятно, почему ты стал прикладываться к бутылке. Но разве у тебя нет друзей, с которыми ты мог бы выпивать?

– Теперь нет, – кивнул я. – Люди устают пить с теми, кто без конца плачется им в жилетку.

Он сделал странное телодвижение, и мне показалось, что это был кивок.

– Хм, – сказал он.

– Ну ладно, – нахмурился я. – Рассказывай теперь ты.

Огромная пасть зашевелилась, как будто мой приятель что-то пережевывал. Бо наклонился ко мне и прошептал:

– Я стесняюсь.

– Да ладно, мы же свои люди.

Он моргнул и выпалил:

– Я до сих пор девственник.

Я моргнул в ответ и тупо повторил:

– Ты девственник…

Он кивнул:

– Мне уже двадцать один, а я так еще ни с кем и не переспал. Даже близко ни к кому не подошел.

Примерно секунду я обдумывал услышанное и наконец выдавил:

– Хм… извини, что спрашиваю об этом, Бо, но послушай, чего ты ждал с твоей ну-у… внешностью?

– Я не знаю, чего я ждал, но, черт меня побери, если я не знаю, чего хотел! – процедил он. – И как раз этого-то я и не получил.

– Но, Бо, послушай… я хочу сказать… а как насчет твоей анатомии?

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – проворчал Бо. – Знаешь, я конечно не доктор, но поверь, Рай, я стал интересоваться девочками с двенадцати лет, и у меня есть все неоходимое “оборудование”, пусть не совсем такое, как у других парней, но, уверяю тебя, вполне работоспособное. Я начал мастурбировать с тринадцати лет и, между нами, до сих пор балуюсь этим.

– А-а… каких девочек ты имеешь в виду?

– Обыкновенных, тупица! Ты что же думаешь, раз я такой, какой есть, так должен трахать одних монстров? Знаешь, браток, ты и сам-то не очень смахиваешь на Валери Бертинелли!

– Да нет, ты не понял, в кино же есть монстры женского пола?

Бо презрительно захлюпал:

– Фью-ю-ю… Может, для меня они выглядят и не так страшно, ей-богу, я ведь привык к своему отражению в зеркале, и оно мне очень даже нравится. Но не тянет меня на них, хоть тресни. Ну вот тебе, к примеру, хотелось бы трахнуть монстра из какого-нибудь ужасника?

Мне пришлось признать, что я никогда об этом не думал, но при ближайшем рассмотрении идея не кажется мне привлекательной.

– Кроме того, – продолжал Бо, – нас не больше шестидесяти, и большинство мужского пола. Я не знаю, почему это так, но это именно так.

Я-то знал, почему это так, и помнил весь этот скандал в газетах по поводу монстров. Люди просто не хотели дать возможность киномонстрам размножаться из страха, что те заполонят все вокруг.