Василий Попов - Голос погибшей планеты

«Славному воину офицеру-космонавту высшего класса… моему другу Со от президента Фиолетовой республики — в память освоения планеты Таке».

Я не раз видел этот пистолет с серебряной пластинкой — наш «пустой бочонок» любил им хвастаться, рассказывая о своих «подвигах». Ну, что ж, его «подвиги» на опустошенной планете, и особенно последний из них, вполне достойны того, чтобы скот, их совершивший, был заживо похоронен в желудках жалких и жадных зверей, издыхающих от лучевой болезни!

Уже совсем стемнело, когда я добрался до окраины города Багана. Совсем недавно здесь по выложенному камнем руслу весело бежал ручей — арык, а над ним склоняли зеленые ветви какие-то деревья с удлиненными, словно припудренными серебряной пылью листьями. За ними начинались сады, которыми издавна славилась Багана.

Я знал, если перейти арык по узкому каменному мостику и пройти ровно сотню шагов по извилистой улочке, то попадешь в маленький домик, где совсем недавно меня ожидало счастье. Я не раз ходил по этой улочке — ходил неторопливо, бесстрастно воспринимая и вкрадчивый посвист соловьев, и приторный аромат цветов, и журчание ручья.

Сейчас я с трудом узнавал знакомые места. Говорливый веселый арык превратился в высохшую, выстланную камнями канаву. Деревья исчезли, и только темные, обугленные пеньки кое-где торчали из земли. Вместо аромата роз воздух был насыщен горьким и терпким запахом гари.

Все ускоряя шаг, я добежал до знакомой калитки. Но ее не было, на ее месте зиял черный проем, дыра в потемневшей каменной ограде. Внутри ограды все было выжжено и мертво — и садик, и легкая беседка, и заросли цветов. Темным призраком на фоне освещенного луной прозрачного неба обрисовывались очертания знакомого домика.

— Фати! — крикнул я. — Где ты, Фати?!

Мне никто не ответил.

Я долго бродил по этому выжженному пепелищу. От дома уцелела только одна каменная стена, три деревянных сгорели. Какие-то обгоревшие обломки потрескивали у меня под ногами. Зайти внутрь развалин не удалось — обрушившаяся кровля завалила комнаты камнями и глыбами спекшейся глины.

«Может быть, они живы! Может быть, они спаслись!» — шептал я, надеясь на чудо и сам не веря этой надежде.

Бродя по развалинам, я заметил маленький тусклый световой квадратик. В одном из соседних домиков горел огонек, там был кто-то живой.

Я перепрыгнул через каменную ограду и оказался еще на одном пепелище. Светящийся квадрат был передо мной — крошечное оконце подземного винного погреба. Я заглянул в это оконце.

Иссохшая горбоносая старуха, потряхивая всклокоченными лохмами седых волос, возилась около горящего очага между двух огромных винных чанов: на огне в небольшом котелке бурлило какое-то варево.

— Сейчас… Сейчас, мои внученьки, мои ласточки, я накормлю вас… Сейчас я вам дам очень вкусный и жирный суп, — бормотала старуха.

В подземелье никого, кроме нее, не было. Но старуха продолжала разговаривать со своими отсутствующими внуками:

— Ты, Сен, всегда очень любил этот суп… Я знаю, ты придешь, чтобы покушать его, обязательно придешь… И ты, Иска, не захочешь обидеть свою бабушку. Кто сказал, что вас сжег огненный вихрь? Вы живы! Я знаю — вы живы!

Старуха вдруг взметнула руками и рухнула на глинобитный пол. Костлявые плечи ее запрыгали от рыданий.

— О мои ласточки! О звездочки! О весенние цветочки! Почему вы умерли, а я жива? — причитала старуха.

По неровным ступеням я спустился в подвал и толкнул тяжелую дверь. Старуха вскочила с пола, бросилась ко мне и жадными, торопливыми пальцами стала ощупывать мое лицо.

— Ты пришел, мой внучек! Мое солнышко! — лепетала она.

Я увидел, что ее глаза тоже затянуты белесой пеленой. Старуха была совершенно слепа. Ее пальцы соскользнули с моего лица и тревожно забегали по моему защитному костюму. Лицо ее стало суровым и мрачным.

— Шайтан? — негромко спросила она, брезгливо вытирая руки о свою одежду. — Зачем ты пришел, шайтан? Если тебе нужна моя жизнь, то бери ее. Там, на том свете, я вновь встречусь со своими внуками. Берн мою жизнь, не медли! Будь милосердным, шайтан, не медли!

Я подошел к очагу. В котелке, в бурлящей воде, метались какие-то палки и полуобгоревшие щепки.

«Она сумасшедшая!» — догадался я.

Но решил все же попробовать узнать у старухи о ее соседях.

— Бабушка! — мягким голосом заговорил я. — Ты, конечно, знала Фати и Нази?

— Фати! Нази! — Старуха на секунду задумалась, словно вспоминая что-то. — Да, знала! Я знала много женщин, которых звали Фати и Нази. Какая из них нужна тебе, шайтан?