Ричард Маккенна - Ночь Хогги Дарна

Пока он говорил, у его собеседника все больше отвисала губа — так он был поражен… Краска ударила Бидграссу в лицо, но он решительно продолжал:

— Я рассчитывал, что гипотеза относительно вымирания стомперов по вине пискунов станет известной благодаря университету Белконти, В этом случае новость распространилась бы очень быстро и не вызвала бы ни у кого сомнений. И мне не будет грозить позор…

— А я перечеркнул ваши планы!

— Это еще можно поправить. Я мог бы договориться с вами. Как насчет того, чтобы заглушить угрызения совести, скажем, пятью тысячами соларов в год? На жизнь вам вполне хватит.

Коул даже подскочил на месте от негодования, а затем перегнулся через стол к Бидграссу.

— Нет! — крикнул он. — Зловредный старик, запомните раз и навсегда: экологи не могут закрыть глаза на проделки алчных браконьеров. И я приложу все свои силы для того, чтобы Белконти поставила в известность ваше правительство в Кар Труро о том, что Гарт Бидграсс вознамерился ликвидировать жизненно важный для планеты биологический вид!

Бидграсс тоже встал, и его лицо покрылось красными пятнами.

— Не гоните лошадей, парнишка! У меня тут завалялись копии ваших первых заметок — в этих записях вы называете именно пискунов главным фактором, обусловившим вымирание стомперов. Около трехсот человек погибло во время последнего нападения этих тварей, и вы, если подумать, вполне могли оказаться в числе жертв. Что ж, если вы настаиваете, я запросто могу переслать ваши заметки на Белконти, когда здесь появится «Горбэлс», и никому даже в голову не придет заподозрить что-то неладное. Вы меня понимаете?

— Конечно. Это — угроза!

— Отнюдь. Это — оборона. Поразмышляйте над этим — я даю вам несколько дней, мистер Коул.

Коул уныло сидел в своей комнате, ожидая, когда Хоукинс привезет ему обед. Он надеялся, что пища не окажется отравленной.

Когда в дверь постучали, он распахнул ее — на пороге вместо Хоукинса стояла Пайя, а рядом с нею — столик, сервированный на двоих. Девушка была одета в декольтированное коричневое платье без рукавов, которого он раньше на ней не видел. На румяных щеках Пайи блуждала улыбка.

— Как насчет совместного обеда, Флинтер? — спросила она.

— Почему бы и нет? — Коул старался не показывать, что напуган. — Проходи.

— Дядя Гарт сказал мне, что теперь ты все знаешь… — Она смутилась и раскраснелась еще больше.

— Да. И мне не по душе то, что я узнал, — угрюмо отозвался Коул. — Но тебе я рад, Пайя. Ну-ка, разреши…

И он вкатил столик в комнату, а затем принялся помогать Пайе расставлять снедь на большом столе. Девушка была очаровательна, и Коул с трудом сдерживал желание ласкать ее гладкие круглые плечи и целовать пухлые, в ямочках, руки. Когда она села за стол напротив него, он не мог отвести глаз от пышной груди, колыхавшейся в глубоком вырезе платья. Но ее поведение было каким-то скованным, искусственным, и она выглядела испуганнее, чем когда-либо.

— Слушай, Пайя, ты сейчас похожа на маленького кролика, который обнаружил, что забрел слишком далеко от родного леса. Чего ты все время так боишься?

Ее улыбка поблекла.

— Далеко от леса? Да вот он, лес — рядом, — ответила девушка. — А что такое кролик? Только, пожалуйста, не надо про страх…

Они обсудили еду и погоду; обед оказался приготовленным куда лучше, чем обычно. Присутствовала даже бутылка тристанийского крэша. Коул налил голубого вина в два хрустальных бокала, один он подал Пайе, другой поднял, провозглашая тост:

— За ту, кто скоро будет самой богатой Девушкой на Тристане!

В его голосе послышалась насмешка, и на глазах у девушки блеснули слезы.

— Я не хочу быть богатой. Я хочу всего лишь уехать с Нью-Корнуолла, уехать куда угодно. Я родилась на Тристане. О, Флинтер, как ты мог подумать… — И она всерьез разрыдалась.

Коул тронул ее за плечо.

— Прости меня, дурака, Пайя! Расскажи мне о Тристане. Я был там. только один день, когда ждал звездолета.

Девушка принялась рассказывать, и оба почувствовали, как обстановка за столом разрядилась. Напряжение спало. В конце концов Пайя предложила отправиться завтра на пикник — они возьмут спортивный флайер и заберутся вдвоем на лесную вершину. Коул с радостью согласился и крепко пожал ей руку, желая на прощание доброй ночи.

Она ответила легким движение пальцев. Но при этом все еще казалась испуганной.

На следующий день Пайя переоделась в короткий желтый спортивный костюм, и Коул буквально пожирал ее глазами. Когда он погрузил пакет с провизией в маленький флайер, стоявший у главного ангара, девушка вдруг тесно прижалась к нему. Он перехватил взгляд ее больших глаз, устремленный куда-то через его правое плечо, и, повернув голову, увидел Моргана, стоявшего в десяти футах от них, неприветливого, как всегда.