Роджер Желязны - Мастер снов

Коротко прожужжал телефон. Она убрала платок, сделала спокойное лицо и повернулась к телефону.

- Алло?

- Эйлин, я вернулся. Как вы?

- Хорошо, даже вполне хорошо. Как прошел ваш отпуск?

- О, не жалуюсь. Я давно собирался и думаю, что заслужил отдых. Слушайте, я привез кое-что показать вам - например, Уинчестерский кафедральный собор. Хотите прийти на этой неделе? Я могу в любой вечер.

СЕГОДНЯ. НЕТ. Я ОТЧАЯННО ХОЧУ ЭТОГО. ЭТО МОЖЕТ СТАТЬ ПРЕПЯТСТВИЕМ ДЛЯ МЕНЯ, ЕСЛИ ОН УВИДИТ...

- Как насчет завтрашнего вечера? - спросила она. - Или послезавтра?

Завтра будет прекрасно, - ответил он. - Встретимся в "К и С" около семи?

- Да, это будет очень приятно. Тот же столик?

- Почему нет? Я закажу его.

- Идет. Значит, завтра увидимся.

- До свидания.

Связь выключилась.

В ту же минуту в ее голове внезапно закружились цвета и она увидела деревья - дубы, сосны и сикоморы - большие, зеленые с коричневым и серым; она увидела комья облаков, протирающих пастельное небо, и пылающее солнце, и озеро глубокой, почти фиолетовой синевы. Она сложила свой изорванный носовой платок и выбросила.

Она нажала кнопку рядом со столом, и кабинет наполнился музыкой. Скрябин. Затем нажала другую кнопку и снова проиграла надиктованную ей пленку, но почти не слышала ни того, ни другого.

Пьер подозрительно понюхал еду. Санитар снял ее с подноса и вышел, заперев за собой дверь. Салат ждал на полу. Пьер осторожно подошел к нему, захватил горсть и проглотил.

Он боялся.

ТОЛЬКО БЫ СТАЛЬ ПЕРЕСТАЛА ГРОХОТАТЬ, СТАЛЬ О СТАЛЬ, ГДЕ-ТО В ЭТОЙ ТЕМНОЙ НОЧИ... ТОЛЬКО БЫ...

Зигмунд встал, зевнул и потянулся. На секунду задние ноги волочились, а затем он стал внимательным и встряхнулся. Она, наверное, скоро пойдет домой. Он поглядел вверх, на часы, висящие на человеческом уровне, чтобы проверить свои ощущения, а затем подошел к телевизору. Встав на задние лапы, он одной передней оперся на стол, а другой включил телевизор.

Как раз время сводки погоды; может быть, дороги обледенели.

"Я проезжал через всемирные кладбища, - писал Рендер, - обширные каменные леса, которые каждый год удлиняются.

Почему человек так ревниво охраняет своих мертвых? Не потому ли, что это монументально демократичный путь увековечения, высшее утверждение вредящей силы, то есть жизни, и желание, чтобы она продолжалась вечно? Унамуно уверял, что это именно так. Если да, то за последний год значительно больший процент населения желает бессмертия, чем когда-либо раньше в истории..."

Чик-чик, чига-чик! Как ты думаешь, это все-таки люди? Вряд ли, слишком уж они хороши.

Вечер был звездным. Рендер завел С-7 в холодный подвал, нашел свое место и поставил машину.

От бетона шла холодная сырость, она вцеплялась в тело, как крысиные зубы. Рендер повел Эйлин к лифту. Их дыхание облаками шло перед ними.

- Холодновато, - заметил он.

Она кивнула.

В лифте он отдышался, размотал шарф и закурил.

- Дайте и мне, пожалуйста, - сказала она, почувствовав запах табака.

Он подал ей.

Они поднимались медленно, и Рендер прислонился к стенке, вдыхая смесь дыма и кристаллизованной влаги.

- Я встретил еще одну мутированную овчарку в Швейцарии. Такая же большая, как Зигмунд. Только это охотник, как и пруссак.

- Зигмунд тоже любит охотиться, - заметила Эйлин. - Два раза в год мы ездим в Северные леса, и я отпускаю его. Он пропадает несколько дней и возвращается вполне счастливым. Он никогда не рассказывает, что делал, но никогда не приходит голодным. Я думаю, что ему нужен отдых от людей, чтобы остаться стабильным. И думаю, что я права.

Лифт остановился. Они вышли в холл, и Рендер снова повел ее.

Войдя в кабинет, он ткнул термостат, и по комнате заструился теплый воздух. Их пальто он повесил тут же, в кабинете, и выкати из гнезда Яйцо. Включив его в розетку, он начал превращать стол в контрольную панель.

- Как вы думаете, это долго продлится? - спросила она, пробегая кончиками пальцев по гладким, холодным изгибам Яйца. - Все, я имею в виду, полная адаптация к зрению.

Он задумался.

- Не имею представления. Пока не знаю. Мы начали очень хорошо, но еще очень многое нужно сделать. Месяца через три я смогу сделать предположения.

Она задумчиво кивнула, подошла к столу и обследовала кнопки легкими, как десять перышек, пальцами.

- Осторожно! Не надавите ни на одну.

- Не буду. Как по-вашему, долго ли мне придется учиться оперировать ими?

- Учиться три месяца. Шесть, чтобы стать достаточно опытной для использования их на ком-то; и еще шесть - под постоянным наблюдением, прежде, чем вам можно будет доверить самостоятельную работу. Всего вместе - больше года.