Олег Никитин - Шарик в кубике

Конечно, странник был удивлен таким зримым проявлением законов эволюции, что заставило его в очередной раз задуматься о могуществе автора всей этой затеи с замкнутыми мирами.

С первого же дня отец поручил Тиме уделять необычному зверьку повышенное внимание. Тот назвал его Перышком и кормил отборными гусеницами, и с каждым днем в зверьке проявлялось все больше отличий от других проависов.

— Этот малец почти археоптерикс, — сказал палеонтолог вечером, спустя неделю после бегства Даши, взяв Перышко, теперь уже с трудом умещавшегося на ладони, в руку и тщательно рассмотрев его. — Никак не ожидал от Хромика настолько прогрессивного потомства. — После продолжительного молчания, уже вернув мутанта в компанию его родственников, он добавил: — Если бы я не видел его собственными глазами, сказал бы, что такой резкий скачок эволюции невозможен.

— Разве тело Хромика не могло передать Перышку… — начала вдруг обычно молчаливая Саша и замолкла, подбирая слова для выражения своей мысли, но все ее поняли, поскольку давно догадались, что именно отсутствие задних ног у отца сыграло решающую роль в появлении столь необычного экземпляра.

В ответ "птенец", смело опираясь на окрепшие задние ноги и особенно на передние, теперь уже больше напоминавшие полноценные крылья, запищал, требуя ужин. Тима поднес ему сочный мохнатый кусочек, и неожиданно Перышко приподнялся на задних лапках и несколько секунд сохранял равновесие, быстро взмахивая едва оперившимися "крыльями" и успев схватить при этом угощение.

— Папа, он сможет летать! — восторженно вскрикнул Тима, так что все обитатели гнезда заметались в поисках укрытия от ревущего чудовища.

— Раз так, ему понадобится клетка, — авторитетно заявила Вера, рассмешив семейство. — А что, если бы Муха отгрызла ноги не только Хромику, но и Даше, у них бы все детки были такими?

— Ну что ты такое говоришь, Верочка, — укоризненно промолвила Лена.

— Это называется научный подход. Правда, папа?

— Трудно сказать, дочка, — странно глядя на девочку, ответил старик. — Появление одного такого вот Перышка уже с трудом укладывается в рамки эволюционной теории, ведь приобретенные признаки не передаются по наследству. Невероятный случай, что в одном помете появился один длиннолапый малыш, а уж про всех и говорить нечего, это просто невозможно.

— Жалко, — огорчилась Вера.

— Зачем же было отдавать Дашу триконодонам? — зло сказал Тима. — Взяла бы да сама отпилила ей лапки!

— Ой-ой-ой, какой чувствительный нашелся! Что, даже спросить нельзя?

— Не ссорьтесь, дети, — мягко сказала Лена.

Еще через две недели после этого Перышко в первый раз взлетел и зацепился всеми своими острыми коготками на всех четырех ногах за шершавую стену. Укрепившись таким образом, он ошеломленно завертел головой, недоумевая, видимо, каким образом будет спускаться обратно в гнездо. Хромик пищал и вертелся внизу, не в силах помочь сыну. Перышку повезло, что в это время в пещере находилась Саша, она осторожно сняла первоптицу и посадила ее обратно. К тому времени весь остальной выводок по настоянию Серхи уже был отправлен в лес, на подножный корм, а Перышко привязан на длинную тонкую веревку. Но "птенец" недолго просидел на месте — не прошло и минуты, как он успешно повторил опыт, уверенный в скором спасении. Так что когда Тима вернулся с новой порцией корма для прожорливого Перышка, Саша с облегчением сдала ему вахту и смогла заняться домашними делами, не отвлекаясь на смелого летуна.

Вечером Тима с гордостью продемонстрировал вернувшимся со стройки взрослым достижение своего питомца. Уже без особого энтузиазма Перышко вспорхнул на стену пещеры и даже немного прополз по ней, прежде чем отцепиться. Ему удалось не упасть, а мягко приземлиться на подстилку в гнезде.

— Это случилось, — с удовлетворением заметил Серхи. — Вы стали свидетелями рождения первой птицы на Земле — археоптерикса.

— Вы хотите сказать, что если он сможет найти себе самку, то его дети будут похожи на него? — испытывая к теме незначительный академический интерес, осведомился путешественник.

Сам по себе Перышко, впрочем, вызывал его искреннюю симпатию. Неожиданно птица взлетела и свалилась на Пайково плечо, как выяснилось, вполне умышленно. Юный археоптерикс наклонился и повернулся к Пайку своей острой мордочкой, высунув из маленькой пасти крошечный красный язык. На обеих челюстях влажно поблескивали мелкие острые зубки. Странник вспомнил про сочную гусеницу, обнаруженную им в лесу на обратном пути с берега и лежавшую у него в кармане, запустил в него руку и помахал жирным червем перед носом у Перышка. Тот не растерялся и выхватил добычу из руки Пайка, едва успевшего отдернуть пальцы, что немедленно вызвало приступ веселья у аборигенов.