Олег Никитин - Шарик в кубике

Крестьянин заметил путника, секунду осматривал его, а затем вдруг с воплем кинулся прочь, бросив свой мешок. Пайк поднял его — грубая и грязноватая ткань — и отправился вслед за негостеприимным работником. За коротким рядом кустов он обнаружил хибару, возле которой уже стоял его новый знакомый, воинственно сжимая длинную палку. Особа женского пола с испуганным лицом выглядывала из темного проема двери. Одеты они были, на взгляд Пайка, плохо: женщина завернулась в какую-то цветастую тряпку до земли, а мужчина носил неопределенного цвета широкие штаны с веревкой вместо ремня и линялую рубаху, обильно смоченную потом. На его смуглом взволнованном лице топорщились черные усы.

— Ты забыл свою вещь, приятель, — миролюбиво молвил Пайк, протягивая крестьянину подобранный на меже предмет.

Женщина выскочила из укрытия и с гневными междометиями на устах изъяла у Пайка свою собственность. В это время из зарослей, окружавших делянку плотной стеной, выскочил юркий худой мальчик, следом за ним с треском возникла гигантская туша слона, апатично несшего на себе ящик с желтым зонтом. Под ним восседал сомлевший от жары, роскошно одетый человек. Еще один тип, почти голый, сидел на шее слона и погонял его длинной палкой с крюком на конце. Вслед за зверем появились смуглые воины с копьями и короткими палицами, притороченными к поясам. Эти бравые люди мгновенно окружили дом и всех троих участников сцены. Восседавший на слоне перевесился через край паланкина и с интересом воззрился на Пайка.

— Ты когда успел бороду сбрить, гнусный негодяй, сын ракшаса? — патетично вопросил он.

Пайк опешил, но совсем не оттого, что ничего не понял — умению распознавать любую, даже самую замысловатую речь, он уже перестал удивляться — а от самой постановки вопроса. Предводитель солдат сделал жест рукой, у странника умело отняли обломок копья, связали руки грубой веревкой и повели вниз, в долину. Разворачиваясь, слон неуклюже задел ногой одну из опор крестьянской хижины, и та с хрустом перекосилась, но претензий со стороны ее обитателей Пайк так и не услышал. Человек на слоне бросил земледельцу сверкнувшую в лучах солнца желтую монетку, которую подхватил ребенок.

— В чем меня обвиняют, сахиб? — крикнул Пайк наезднику, который с сознанием выполненного долга расслабился на ложе. Однако путешественник удостоился лишь чувствительного тычка копьем в хребет.

Практически сразу процессия оказалась на открытой местности, представлявшей собой обширную прогалину. Повсюду на ней торчали пни. Группа полуголых людей, немногим отличавшихся по виду от первого встреченного здесь Пайком земледельца, палками выкапывала из земли неуступчивые пеньки и сжигала их неподалеку. Собственно выдергивание корней осуществлял здоровенный буйвол. При виде слона, солдат и пленника все они на минуту прекратили свое занятие, но из скудной тени единственной уцелевшей здесь, высокой и тощей пальмы с пучком листвы на верхушке, раздался свирепый окрик, и корчеватели нехотя вернулись к работе.

Через несколько десятков метров начались крошечные рисовые поля, разделенные низкими земляными валами и прорезанные каналами. Часть из них была покрыта водой, из которой торчали изумрудные побеги риса, другие золотились созревающими посевами, а кое-где под присмотром крестьян бродили буйволы, волоча тяжелые бороны. Затем среди повсеместно растущих пальм появились плодовые деревья и убогие лачуги, собранные из подручного строительного материала, в основном бамбуковых палок и пальмовых листьев, и кое-как облепленные глиной. Трава на дороге постепенно уступила место спрессованной пыли.

Пайк ожидал увидеть толпы грязных ребятишек, но их почему-то не было, при этом взрослое население также не спешило открыто демонстрировать свой интерес к происходящему.

Сбивая ступни о ссохшуюся пыль — плетеная обувь быстро рассыпалась от ударов о кочки — Пайк во второй раз пожалел о своем нелепом решении оседлать дракона. Слишком уж серьезные лица были у воинов, встречных прохожих и зевак. От невыносимой жары начала кружиться голова, и пленник с опаской подумал о грозящем ему тепловом ударе.

Постепенно количество глины на мазанках увеличивалось, они приобретали более пристойный вид, около них все чаще присутствовали обитатели, провожавшие кавалькаду хмурыми взглядами. Навстречу стали попадаться деревянные повозки, запряженные одним-двумя быками, поспешно уступавшие дорогу слону.