Кирилл Луковкин - Цитадель

Вскоре пандус расширился вдвое, и отряд гуськом зашагал мимо снежных торосов. Рик задыхался от усилий, пробиваясь вперед по сугробам. Впереди шел Брэм, за ним следовал Фома, потом Рик, и замыкала Майя. Рик считал удары сердца. Он полностью потерял чувство времени, знал только, что сейчас день.

– Подождите! – закричала сзади Майя, и эхо от ее крика запрыгало вверх и вниз по стене.

Они обернулись. Девушка по пояс застряла в сугробе и пыталась выползти из капкана.

– Сейчас! – крикнул Рик, поворачиваясь, и тут они услышали гул, словно заворчало в животе у великана. Затем что-то засвистело. Рик понял, что это пролы, они показывали наверх и делали знаки убегать. Рик посмотрел туда же. Вниз летело белое облако снега. Он с интересом смотрел, как облако увеличивается – оно словно катилось по стене – и часть балкона накрыло лавиной. Рика придавило к полу неимоверной тяжестью, расплющивая его тело и погребая под собой.

Грохот стих, звуки исчезли. Рик выплюнул ком снега и попытался подняться. Туловище и ноги сильно придавило. Он стал разгребать нагромождения снега, стараясь не думать о том, что стало с Майей. Вскоре он пробил в белой толще дыру и слабо крикнул. Тут же дыру закрыла маска-лицо Фомы. Оранжевый прол очень быстро вытащил его из снега.

– Где Майя? Где?

Прол молча показал. На том месте возвышался небольшой холм. Рик бросился откапывать. Пролы наблюдали за ним.

– Что вы стоите? – орал Рик. – Копайте!

Они раскидывали снег. Проходили минуты, каждая из которых могла оказаться последней. А может быть, роковое мгновенье давно наступило, но Рик гнал от себя эту мысль, неистово раскидывая комья снега.

Раздался свист. Брэм нашел ботинок. Они втроем бросились копать на месте находки с удвоенной скоростью и добрались до Майи. Девушка была без сознания. Они вытащили ее на открытое место, и Брэм стал массировать ей грудь.

Рик молился богу Машины, сжимая талисман. Он согласился бы пойти в рабство, шагнуть в пропасть, дать себя убить или растерзать любому чудовищу, лишь бы она выжила. Майя закашлялась. Брэм перевернул ее на живот, и девушку вырвало. Она дышала часто и с хрипом.

Буран продолжался, но сила ветра пошла на убыль. Теперь снег летел не сбоку, в лицо, а мягко падал сверху, большими пушистыми хлопьями.

Майя пришла в себя где-то через час. Белый свет стал угасать. Они продолжали движение. Теперь Рик поддерживал ее за талию и страховал. Они не торопясь шли по балкону и рассматривали огромные ложбины, углубления и выпуклости на стене.

Пролы замерли возле очередного снежного завала, возле которого на стене виднелся прямоугольник, и стали расчищать его. Майя и Рик присоединились. Вместе они очистили небольшую площадку. Пролы навалились на круглый рычаг посередине шлюза. Сначала ничего не произошло. Потом рычаг жалобно скрипнул, захрустел приварившийся от времени металл, и шлюз с тяжким скрипом открылся. Не мешкая, они залезли внутрь – все, кроме Брэма.

– Спасибо тебе, – сказал Рик.

Прол Брэм бессмысленно таращился на него своими зрительными окулярами.

– Я забыл сказать Корнеллиусу кое-что, – добавил Рик. – Пожалуйста, передай ему мои слова, это очень важно. Скажи ему, что мы обязательно вернемся, и пусть он будет готов встретить нас.

Маска прола оставалась неизменной, когда он закрыл шлюз снаружи. Свет исчез. Их охватил мрак. Рик ослеп во второй раз за этот день. Глаза, уже привыкшие к яркому свету, нестерпимо заболели. Перед ним плясали цветные пятна. Рик сел у стены, подтянул колени к подбородку и закрыл глаза. Он слышал, как рядом возится Майя, устраиваясь подле него, слышал удаляющиеся шаги Фомы – наверное, тот пошел на разведку.

Рик не заметил, как заснул.

Очнулся он в сумраке, с затекшей спиной и онемевшими ногами. Майя бодрствовала. Она внимательно изучала найденные бумаги, подставив их под льющийся из щели свет. Рик прокашлялся.

– Доброе утро.

Майя подарила ему грустную улыбку. Свет красиво отражался от ее рыжеватых волос, превращая их в маленькое облачко вокруг головы. Недавние испытания сделали резкими черты лица, истончили его, выдвинув на передний план глаза, в которых по-прежнему горел огонь. Это была все та же Майя, несгибаемая, твердая и целеустремленная. Рик придвинулся к ней и стал смотреть на бумаги. Желтые, морщинистые листы, почерневшие в местах сгибов. Некоторые – глянцевые, похожие на мягкое стекло, но время стерло с их поверхности все письмена, превратив в расплывшиеся кляксы. Девушка бережно перекладывала листы, придерживая за край, подносила к свету и тихо произносила древние слова: