Адам Робертс - Соль

«Скиталец» был стандартным продуктом нашей фабрики, а значит, успешно прошел все испытания и не мог подвести. Совсем другое дело — крепления. До прибытия на Соль, не испытав на себе суровость Дьявольского Шепота, мы не знали что нам понадобятся подобные приспособления. Так что армия послала заказы нескольким компаниям — все они действуют и по сей день, — и, получив предварительные чертежи, выбрала из них самый лучший и самый дешевый. Как обычно, водитель — боюсь, я уже не помню его имя — не мог предъявить обвинения в выпуске бракованной продукции компании-производителю, потому что в этом случае его определенно вызвали бы в суд. Заявление о том, что продукт вызвал три смерти, стал бы серьезным ударом по престижу компании, а это, следовательно, сказалось бы на продажах.

Обвинение опротестовали бы через суд. Но водитель, без сомнения, не может тягаться с корпорацией, только на адвокатов уйдут все его деньги. Если же он берет вину на себя, дело приносит ему меньше расходов, да и приговор не слишком суров. Насколько я помню, водитель сначала по глупости пытался доказать наличие брака в креплениях, а потом, явно проконсультировавшись с грамотным юристом, пересмотрел свое поведение и признал вину в случившемся.

Не надо и говорить, что сердце Жан-Пьера было разбито. Я сочувствовал бедняге. Даже дал ему недельный отпуск; и он три дня не выходил из дому. Затем пришел ко мне просить о возобновлении службы: лицо цвета соли, застывшие черты. Было что-то мужественное в его решимости, в силе воли, с которой он боролся с горем.

Жан-Пьер отбыл обратно к войскам.

Наверное, я действительно проживаю некоторую часть своей жизни в других людях. Теперь, будучи стар и склонен к размышлениям над ушедшим, я не могу точно сказать, играл ли Жан-Пьер роль сына для меня, или же он представлял собой пустую форму, в которую я пытался вложить свое «я», свое понятие о мужчине. Я ли это шел — мимо салютующих мне людей, из дома к шаттлу, который летит в Великую соляную пустыню? Жан-Пьер ли это, оставшись в темной одинокой комнате проливал горькие слезы? На самом ли деле мы были настолько взаимозаменяемы?

Все те же горькие слезы катятся по моим щекам, когда я говорю эти слова. Я плачу не по Жан-Пьеру, потому что он явно уже мертв. И не по мне, потому что я еще жив. Может, их вызвало ничто. Может, они сами и есть ничто. Я становлюсь сентиментальным с возрастом. Иногда я вспоминаю о моем замечательном мальчике: мертв, он мертв.

Воля Божья.

Вскоре после несчастья я открыл новое здание парламента, величественные башни-близнецы из кварца высотой в сто метров. Башни предназначались для произведения впечатления, потому что истинные комнаты совещаний парламента находились под слоем соли и камня, для защиты государственных мужей от радиации.

Это был великий день. С самого приземления гражданам удалось проголосовать только раз — по поводу строительства города, — и то без надлежащего референдума. Обычные процедуры, свойственные нашей демократии, политическая жизнь, к которой мы привыкли за время путешествия, прекратили свое существование под давлением новой действительности. Я произнес речь вживую и перед камерой, и, как мне кажется, неплохую (хотя честно признаюсь — ее писал мой секретарь), о потенциале установления демократии на нашей планете. Мне внимала огромная толпа, но большинство все-таки осталось дома у телевизоров, побоявшись прямых лучей солнца. Речь транслировали по телевидению на все побережье Галилеи.

Казну открыли в полдень, третьего июня. Великий день. На следующей неделе произошли небольшие волнения, о которых, я думаю, рассказывается в учебниках по истории. А может быть, и нет, потому что это мелкое событие недостойно упоминания. Дело касалось перевода корабельного денежного обращения в нынешнее его состояние. Зарплата, а отсюда и налоги, по объективным причинам сокращались на время путешествия, поэтому люди не могли накопить достаточно средств для нормальной жизни. Сформировалась группа давления, которая требовала увеличить выплаты после приземления в два, а то и три раза. Естественно, я оставался тверд по этому пункту: инфляция является одной из вещей, которых любой правитель старается избежать любой ценой. Так как вопрос решался на конституциональном уровне, я смог наложить вето на голосование по этому поводу, но народ все же провел пару демонстраций.

Жан-Пьер возглавлял небольшой отряд для поддержания порядка во время митингов. В тот день в его глазах сверкала сталь.