Александр Пелевин - Четверо

Он помнил пыльную дорогу, синие проблески моря на горизонте, дрожащие миражи и солнечные блики в зеркале.

Белый Маяк – городок между Алуштой и Гурзуфом, не такой большой, как первая, и не такой красивый, как второй. Каких-то двадцать лет назад он был обычным посёлком, береговая линия которого напоминала алуштинский «профессорский уголок» с дачами и старыми особняками, где предпочитала отдыхать интеллигенция, не любившая ялтинского шума и людной Евпатории.

Это всё, что Введенский знал о городе, где ему предстоит работать.

Он взглянул на себя в зеркало заднего вида и понял, что выглядит очень уставшим: покрасневшие глаза, бледное, почти не загоревшее на крымском солнце лицо, прядь вспотевших чёрных волос, выбивающаяся из-под фуражки, а на впалых щеках стало появляться раздражение от бритья – он здесь так и не нашёл в продаже свой крем. Он недовольно скривил тонкие губы, снял фуражку и провёл ладонью по лицу, утирая капли пота.

– Я что, уснул? – спросил Введенский.

– Как выехали из Алушты, так и затарахтели, что мой мотор, – ответил водитель. – Вот, Николай Степаныч, приехали, глядите, вас там уже ждут.

– Да, да. – Введенский протёр глаза и открыл дверцу, чтобы выйти. – Вы же подождёте меня тут?

– Само собой, – ухмыльнулся водитель. – Мне вас ещё в номера вечером везти.

– Скажете тоже – в номера… Я даже не знаю, куда меня тут поселили.

– Да там санаторий прямо на берегу, у пляжа. Я эти места знаю, там от центра города – полчаса пешком по дороге. Там сейчас и не живёт почти никто, запустение, сезон на излёте, да и заведующего недавно посадили – воровал. Одна бабка там сейчас живёт, да вы её и не увидите, наверное. Вас ждут, – водитель кивнул на тех двоих, что стояли у входа в отделение.

– Да, да, – повторил Введенский и вышел из машины.

Двое переглянулись, выпрямились, нацепили фуражки и быстрыми шагами направились к нему.

– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант. Лейтенант Охримчук Михаил Сергеевич, я начальник Беломаякского горотдела, – сказал первый, приставив руку к фуражке. Он был высок, под два метра, и смотрел на Введенского свысока – краснолицый, с мясистым подбородком, маленькими голубыми глазами и морщинами в уголках губ. Наверное, много пьёт, подумал сразу Введенский, глядя на его красное лицо и мутные, но приветливые глаза.

– Старшина Колесов. Дмитрий Иванович, – сразу же добавил хрипловатым голосом второй, тощий, загорелый и с длинным вытянутым лицом: на вид ему было около двадцати пяти лет, и он был на голову ниже Охримчука.

– Старший лейтенант Введенский Николай Степанович, следователь отдела угрозыска ГУ РКМ по Крыму, – представился Введенский. – Давайте сразу к делу, неохота стоять на жаре.

– Само собой, товарищ старший лейтенант. – Охримчук кивнул Колесову, и они направились ко входу.

В небольшом и тесном кабинете, где хватало места только для двух стульев, стола и дореволюционного дубового шкафа, тоже стояла жара – не спасало даже открытое настежь окно. Старшина остался стоять у входа, Охримчук торопливо подошёл к столу, на котором лежало несколько потёртых папок с бумагами, достал из них одну, раскрыл, бегло пробежал глазами первый листок, снова захлопнул и вручил Введенскому.

Введенский положил фуражку на стол, уселся, раскрыл папку на первой странице.

– Вот, – сказал Охримчук. – Тут все собранные материалы, их пока очень мало, но надеюсь, станет больше. Ну, раз уж из управления подключились… Главное – фотокарточки, фотокарточки. Лучше хлопните сто грамм перед тем, как смотреть. У меня, кстати, есть, хотите?

Он открыл шкаф и достал небольшой хрустальный графин.

Введенский непонимающе уставился на Охримчука, потом на папку, потом снова на Охримчука.

– На такой жаре? Издеваетесь?

– А, вы же ленинградский, – сказал Охримчук, открывая ящик стола и доставая оттуда два стакана. – Не привыкли к нашему солнышку, всё на болотах чахли… Ну… То-то бледненький.

– Не привык, – кивнул Введенский. – Кстати, вам нельзя пить. У вас красное лицо и тяжёлое дыхание. Надеюсь, у вас ещё не было проблем с сердцем и давлением, иначе любая рюмка на такой жаре может стать для вас последней. Если уж любите пить, я бы порекомендовал ограничиться кружкой светлого пива после работы, но не больше. Очень хорошо разгружает голову после тяжёлого дня. Кстати, судя по говору, вы родом из Киева? Там на Подоле есть столовая с очень хорошим пивом.

Охримчук удивлённо приподнял бровь.