Александр Пелевин - Четверо

Поплавский усмехнулся, его глаза оживились.

– Вокруг нас, – продолжил Хромов, – каждый день ходят сотни, тысячи больных. Напрочь отбитых, совершенно двинутых. Они думают, что они нормальные. Они даже не собираются лечиться. Они говорят: у меня всё хорошо, я не псих. При этом почти каждый – травмированный, с тревожным расстройством, с депрессией, с паническими атаками. Люди сходят с ума. Тихо, в своём уголке. Пограничники, биполярники, которые ничего не знают о себе. И никто об этом не знает. У тебя плохое настроение? Развейся, ты просто сам себя накручиваешь – говорят тебе. Знаете, был один парень, у него всё время было очень плохое настроение. А друзья говорили ему: да брось ты, просто надо отвлечься, сходи погуляй, и всё пройдёт. Ну, он сходил погулять в лес и повесился.

– У меня всё в порядке с настроением, – развёл руками Поплавский.

Хромов кивнул.

– И поэтому вы пошли в Пулковскую обсерваторию и стали кидаться на людей.

– Я сделал то, что должен был.

– Хорошо. – Хромов устало улыбнулся. – Пока что мы, пожалуй, закончим. Я жду вас сегодня в пять часов вечера, сделаем пару тестов и поговорим о вашем лечении. Зинаида Петровна!

Дверь открылась, и в проёме снова появилась медсестра.

– Отведите, пожалуйста, Эдуарда Максимовича в палату, пусть он отдохнёт. А потом зайдите ко мне.

Поплавский раздражённо посмотрел на Хромова, недоверчиво хмыкнул, встал с дивана и направился к выходу.

Тут Хромов вспомнил, что не спросил кое-что ещё.

– Подождите, Эдуард!

Поплавский обернулся. Хромов виновато улыбнулся и спросил:

– Я забыл самое важное узнать. А где эта планета находится?

Поплавский улыбнулся ему в ответ. Кажется, искренне.

– В системе Проксима Центавра. Поэтому там три солнца.

Когда за Поплавским закрылась дверь, Хромов перестал улыбаться и тяжело вздохнул.

Тяжело парню, подумал он. Совсем тяжело. Параноидная шизофрения, иначе и быть не может. Крепко же это в нём засело…

Он допил остывший кофе и снова поставил чайник.

Ну ничего, ничего.

Хромов решил, что начать стоит с курса препаратов, которые должны сдержать развитие негативных расстройств и потихоньку привести парня в чувство. В любом случае, хуже не сделают. И, скорее всего, не обойтись только этим. Посмотрим, посмотрим.

Сначала – таблетки. Потом – таблетки плюс грамотная психотерапия. Потом посмотрим.

Он снова взглянул на монитор, промотал несколько постов вверх.

«В небе поднимается душное грязно-оранжевое марево, пропитанное запахом сгоревшей травы, и в этом мареве сквозь тучи едкого дыма я вижу, как статуя Бога Трёх Солнц клонится влево ещё сильнее, и ещё, и ещё.

Статуя с грохотом падает с крыши дворца, раскалывается пополам, разбивает верхние этажи и поднимает клубы серой пыли над правительственным кварталом».

За окном снова застрекотал отбойный молоток.

Хромов снял очки, закрыл глаза и провёл ладонью по лицу.

Скорее бы наступил май, подумал он. Скорее бы май. Будет отпуск, и поедем в Крым.

Научно-исследовательский корабль «Рассвет»

20 ноября 2154 года

11:50 по МСК

– Командир, я получил первые данные.

Лазарев оторвался от экрана навигации, обернулся и увидел входящего в отсек управления Крамаренко с планшетом в руке.

– Так быстро?

– Спектральный анализ занял меньше времени, чем я думал, а изучение планеты в телескоп дало пока мало результатов.

– Уж всяко больше, чем с Земли, – сказал Лазарев. – Выкладывай.

– Планета действительно очень интересная, – быстро заговорил Крамаренко, он всегда начинал быстро и увлечённо разговаривать, когда речь шла о его работе. – Грубо говоря, она чем-то похожа на наш Марс, но, если можно так сказать… поживее.

– Поживее?

– Как мы и думали, у планеты как минимум один спутник. Подробно изучить его довольно трудно. О поверхности самой планеты судить тоже ещё трудно, но атмосфера преимущественно оранжевая, местами красноватая, довольно разрежённая. Толщина – около трёхсот километров, но в ней есть кислород – правда, судя по всему, недостаточно, чтобы мы могли им дышать. По предварительным подсчётам, около двух процентов. Шестьдесят пять процентов – углекислый газ. Еще двадцать процентов – метан. Скорее всего, тут есть даже целые метановые облака и, возможно, метановые озера, может, океаны. Ещё десять процентов – азот. Дальше – угарный газ, аргон, неон, криптон… В общем, без скафандров там делать нечего. Плюс к тому – в некоторых областях сильная радиоактивность, поэтому место для высадки нужно подобрать с учётом этого фактора.