Олег Синицын: Скалолазка и мировое древо

— Вы кто такие! — начала я, — Это что за...

— Господин Овчинников, — оборвал меня парень, — вы не будете возражать, если мы на некоторое время заберем вашу даму?

— Забирайте насовсем. Устал я от нее. Все время нудит: почему приехал так поздно, почему у тебя фара не работает?

Опешившая и разгневанная, я попыталась испепелить его взглядом, но Овчинников не смотрел в мою сторону, а, прищурившись, беззаботно закурил сигарету. Вот предатель!

— Мадам? — произнес парень, галантно подавая мне руку, чтобы помочь выбраться из машины.

Неужели кто-то еще знает о капсуле? Невозможно. Бред. Арнольду нет смысла рассказывать кому-то. Ему нужна частица останков буддийского святого, а мне нужна вещь, которой владеет он. Бартерный обмен с человеком, работающим вне закона. Но мне до его занятий дела нет.

Мне нужна тряпица. Это то, что я хочу получить больше всего на свете.

— А в чем, собственно, дело? — возмутилась я, стараясь состроить строгую физиономию. — Я опаздываю на важную встречу!

— Мы не отнимем много времени.

Я воспользовалась поданной рукой и выбралась из пропахшего бензином салона, продолжая прижимать сумку к печени. Можно было спорить, упираться, изображать оскорбленную невинность. Но я не стала, потому что пиджак был парню немного узковат и через ткань выпирала рукоять пистолета.

Двенадцать метров до «бумера» дались мне с невероятным трудом. Ноги не слушались. Поджилки тряслись, словно после американских горок. Мой сопровождающий с пистолетом под мышкой, заметив, что я спотыкаюсь, взял под руку и помог доковылять до распахнутой дверцы, ведущей в затененный салон, пахнущий кожей и дорогим лосьоном.

Я плюхнулась на заднее сиденье рядом с человеком в ношеных ботинках и потертом пиджаке. Все-таки попала к старым знакомым.

Глеб Кириллович нисколько не изменился с того времени, когда мы виделись в последний раз. Это произошло в клинике, куда я привозила на обследование маму. Еще в нашей, не в швейцарской. Старый чекист тогда пришел поинтересоваться ее самочувствием, он ведь близко знал моего отца и был знаком с ней. Хотя мне кажется, он пришел ради того, чтобы увидеть маму собственными глазами. Хотел лично убедиться. Не верил, что я привезла именно ее, ведь прошло двадцать лет, двадцать долгих лет... Так вот, с того времени Глеб Кириллович не изменился. Стальной взгляд, седые волосы, военная выправка. У него даже морщины правильные и образцовые, как у руководителей КГБ в советских фильмах о разведке.

В своих ношеных ботинках и потертом пиджаке старый чекист в роскошном салоне «БМВ» выглядел, мягко говоря, неадекватно. Этакий дедушка, которого обеспеченный сынуля решил подбросить от одной остановки автобуса до другой. Вот только «сынки» в пиджаках с опаской поглядывали на дедушку. Водитель делал вид, что жуть как заинтересован шумным потоком МКАДа. Мой сопровождающий остался снаружи: прижавшись ягодицами к багажнику, он поглядывал по сторонам.

— Ну здравствуй, Алена, — произнес Глеб Кириллович с такой интонацией, будто я от него скрывалась.

— Здрассьте... — подавленно ответила я, перебирая складки кожи на сумочке.

— Как дела? Чем занимаешься?

— Да все нормально.

Я говорила, уставившись на подголовник переднего сиденья. Нормальные дела. Вот, везу контрабанду для одного криминального субъекта.

— Это хорошо, что нормальные дела, — произнес Глеб Кириллович, глядя на меня как прокурор на расхитителя. — А то, знаешь, бывают плохие дела. И хреновые дела бывают. А еще такое бывает, что вообще по уши в...

— Нет, у меня нормальные. Ни плохо ни хорошо — так себе, все течет своим чередом.

Надо с ним поосторожнее. Чтобы он не понял, будто я куда-то тороплюсь. Заподозрит что-нибудь опытным глазом разведчика. Или заметит, что я все время тискаю сумку... Алена, опусти сумку!.. Заметит, заинтересуется содержимым...

У меня дыхание перехватило от этой мысли.

Так, спокойно. Я никуда не тороплюсь. А в сумке ничего не лежит.

— А вы как? Все воюете на невидимом фронте?

— Воюем! — недовольно хмыкнул он. — Если бы все было так просто. Мир стоит на ушах, с тех пор как великая держава прекратила свое существование... кхм... Как дома, как семья? Ребятишек не завела?

Мои щеки вспыхнули.

— Не от кого.

— Принца ждешь какого?

Нет, так нельзя. Если буду осторожничать, то мы с ним до утра просидим. Три тысячи греческих синонимов! Ведь я опаздываю! Как ему сказать, что я опаздываю?

Так и скажи.