Уэн Спенсер - Оборванный след

— Ну, в овипозиторе есть один блок, который занимается генными изменениями. Вообще-то он создает существо, среднее между Онтонгардом и местным жителем. Внешне этого ребенка не отличить от местных, а его потомки послужат идеальными «хозяевами» для Онтонгардов.

— То есть мы попробуем использовать овипозитор для генных изменений, которые помогут вернуть Зою, — спокойно проговорил Джаред.

Укия передернул плечами.

— Овипозитор находился на корабле, а Прайм его уничтожил.

— Корабль — это то место, куда водили твою мать? — спросил Джаред. — Высоко в горах? Под землей?

Укия удивленно созерцал Джареда в течение минуты, а потом растерянно протянул:

— Да.

— Он не разрушен, а только слегка поврежден, — сказал бывший шериф. — Ты там был однажды.

— Я? — Переходный возраст у него закончился двести лет назад, а голос по-прежнему ломался. — Откуда ты знаешь?

— Прадедушка Джей рассказывал. Когда он был маленьким, вы вдвоем ходили в горы. Твоя мама описывала тебе, как она попала домой, и давала очень ясные указатели, а ты их все запомнил. При жизни она не позволяла тебе ходить туда, а жила она очень долго. Но после ее смерти ты пошел искать это место.

— И я его нашел?

— Да, нашел.

Пятница. 3 сентября 2004 года

Голубые горы. Восточный Орегон

Укия заметил оживление на лицах Сэм и Джареда и поморщился.

Впрочем, Макс понял, в чем дело.

— Укия раньше знал, где находится корабль. А теперь уже не помнит.

— Я не помню ничего из того, что было до убийства Волшебного Мальчика. У меня не осталось ни одного воспоминания о жизни с семьей.

Радостная улыбка мгновенно сползла с лица Джареда — он явно чувствовал себя обманутым. И что еще хуже, его начало трясти — это заработал чужеродный вирус. Укия чувствовал, как клетки Стаи штурмуют защитные силы организма, отыскивая природную слабость, свойственную всем Брыкающимся Оленям, которую они приобрели через Укию, когда тот еще пребывал в материнской утробе.

Юноша лихорадочно соображал, как бы ему подать Джареду хоть малейшую надежду. Судя по фотографиям, тело Волшебного Мальчика разлетелось на маленькие кусочки: ладони отдельно от рук, плечи — от тела. Настоящая головоломка.

Какая-то часть Волшебного Мальчика превратилась в Укию, именно часть, иначе он бы помнил все. Нога, или обезглавленный корпус, или руки — со временем они трансформировались в Укию.

Значит, где-то могут быть другие части, которые приняли иные формы. Если найти хотя бы один кусочек, возможно, удалось бы вспомнить, где находится корабль. Но останется ли Укия после этого самим собой?

— Может быть, если я найду где-нибудь память... — неуверенно предложил он.

Сэм удивленно на него посмотрела.

— А как именно ты находишь память?

Укия взглянул на Макса — тот кивнул, соглашаясь, что пришла пора раскрыть все карты.

— Я не столько личность, сколько колония одноклеточных существ. Если отрезать мне руку, она очень быстро перестроится и образует некий организм, приспособленный для самостоятельной жизни. Например, рыбу, или птицу, или мышь. А на теле вырастет еще одна рука.

Сэм передернулась.

— Ох, надеюсь, это чисто теоретические предположения, не подтвержденные практикой.

— Чистая теория, — кивнул Макс.

— На самом деле, — неохотно начал Укия, — может оказаться и практическим опытом.

— Волшебный Мальчик, — прошептал Джаред; у него в голове все явления. связались воедино. — Когда Волшебный Мальчик был разрезан на куски, все его части превратились в животных и разбежались. Вот почему тело исчезло.

— Именно, — подтвердил Укия.

Тут Макс осознал, что надежда еще есть.

— Но какие-то части Волшебного Мальчика могут до сих пор болтаться где-то поблизости и хранить в себе остатки генной памяти.

Джаред моргнул, не особенно веря в такой расклад.

— Ты считаешь, что не все части соединились в Укии?

— А зачем вообще они нам нужны? — Сэм пыталась понять. — Ты ведь не помнишь, так? А почему тогда они помнят?

— Вполне возможно, что я только часть Волшебного Мальчика. — Укия очень старательно подбирал слова. — Например, кусок ноги или голова. Неизвестно, что со мной происходило с момента его смерти до того, как я оказался в волчьей стае. Я мог бы лет пятьдесят просуществовать в виде двух кроликов, пока они не встретились и не слились в нечто достаточно большое, из которого потом сформировался человеческий ребенок.