Вадим Недранец - Зеэл. История невозможных миров

«И это необходимое и достаточное условие…» – закончил свою речь доцент Мавроди. Он широко улыбнулся сияющей радостью выполненного долга. Студенты с облегчением вздохнули и послышался нарастающий шум схлопывающихся планшетов. В аудитории возникла неловкая пауза.

«Вопросы есть?»-привычно и тихо спросил лектор, уверенный в своей неповторимости и недосягаемости для простых смертных ботанов. Он занес было ногу над затертыми паркетинами пола под кафедрой, чтобы привычным легким прыжком вниз оказаться у двери, и, почти уже готов был выскользнуть из аудитории и раствориться как призрак в дверях университетского коридора. Но не тут-то было.

«Есть! Вопросы есть! Точнее один вопрос!»

Если все что вы сегодня нам доказали верно, то слой измерений, который мы привыкли видеть и осязать лишь часть бесконечного множества мало отличающихся вселенных?

«Да!» весело ответил доцент,» Но это лишь теория!!» До свидания…

К перрону подходил поезд с длинными порогами вдоль вагонов и открытыми поверх них автоматическими дверьми, в которых запотевшие и мутные от бесконечного количества прикосновений стекла, казалось, стали выпуклыми, а наложенные несколько раз друг на друга надписи «не прислоняться» вот-вот разорвутся на части мелкой мозаикой.

Поезд слегка притормозил. Толпа ринулась на штурм.

Но не всем суждено было оказаться в вагоне. По какой-то необъяснимой причине часть состава к платформе так и не приблизилась, а оставшееся до него расстояние не смог бы преодолеть даже прыгун с шестом.

Как это возможно? Поезд шел по прямой и должен был причалить к прямому перрону. А на деле, лишь несколько вагонов приняли своих счастливых путников. Поезд набирал ход и удалялся от шумной станции.

На лицах пассажиров не было никакого удивления. И отойдя от края, они стали спокойно ждать.

Охватившее меня беспокойство немного сбавило накал, когда динамичная картина сменилась привычной сценой ожидания, и я начинал осознавать всю странность происходящего и, припоминая прочитанные в детстве фантастические романы, пытался соизмерить их с тем, что увидел и скорее докопаться до истины. Но истина ускользала.

Вскоре я начал понимать, что вижу множество необычных для меня вещей, нахожусь внутри этого непонятного мне мира и это не сон.

«Поберегись!». Я отскочил в сторону от почти наехавшей мне на ноги тележки с почтой. На ней восседал веселого вида вихрастый рыжий парень с сигаретой в зубах, дым от которой шлейфом окутал меня как раз в тот момент, когда я глубоко вздохнул, приняв устойчивую позу на тротуаре после резкого отскока с дороги.

Я почувствовал запах детства. Тот, самый ужасный для подростка запах табачной вони во рту после первой в жизни затяжки.

В голове сразу представилась белая пачка с голубым кружком и белым катером на подводных крыльях. Сигареты «Ракета»– подумал я, с белым фильтром, и в груди заныло тоской, жалостью к себе и ностальгией по тем добрым для меня временам уходящего детства. Это было так давно!

Но что-то еще напоминало об этих днях. Люди. Они были оттуда. Из прошлого. Лица. Нелепая одежда. Страх в глазах, резко меняющийся на восторженную уверенность при виде чего-то опасного или чуждого.

Я оказался в прошлом, но каком-то странном прошлом, не моем прошлом, где как будто на старую виньетку наложили цветное фото.

Это чувство усиливалось, и я отчетливо осознал, это настоящее.

Подойдя к дверям вокзала, я увидел на стене висящую гигантскую карту, вблизи, впрочем, оказавшуюся совсем не плоским изображением страны, а каким-то невероятным 3D экраном с абсолютно реалистичной визуализацией изображений главных пересадочных пунктов – больших городов.

И больше всего мои глаза обманывали красные стрелы железнодорожных веток, исходящие из точек на карте, пучки, похожие на объемные бутоны красных хризантем, глядя на которые, ты отчетливо представляешь и невидимые глазом направления, уходящие вглубь этой карты. От такой стереокартинки немного кружилась голова. А люди, стоящие рядом с сосредоточенными и безразличными лицами, изучавшие нужные им маршруты, были совершенно спокойны и даже слегка расслаблены.

Карта вблизи казалась еще больше и подробнее, и вглядываясь в нее дольше, получалось выделить и приблизить в своем воображении нужную станцию и все детали маршрутов, а также дорог другого транспорта.