Алексей Резник - Хроника пикирующего района

– Девчонки – вы бы стали носить шубу из такого меха?!

– Да я бы лучше всю жизнь в дохе из дохлой коровы проходила бы, Нина Андреевна – честное слово!!! – пронзительно завопила некая Наташка Хунхузова, самая молодая и самая вздорная член своей звероводческой бригады. – Я прямо с утра в газету нашу «Хроника Пикирующего Района» обращусь! Одна она нам и сможет помочь – сволочей этих зажравшихся пробрать!!!

– Каких это сволочей?! – недоуменно спросила Нина Андреевна, тревожно глянув на Наташку, как-то по-особенному ярко, даже, можно сказать, болезненно сверкавшую округлившимися темными глазами, от рождения неоправданно глубоко спрятанными в глазных впадинах черепа.

– А тех, кто наших родных песцов променял на ручных Крыс Снежной Королевы!!! – Наташка когда-то работала учителем музыки, предварительно закончив соответствующее училище, и тоскуя по безвозвратно утерянной любимой работе, безотчетно выдавала порой, удивительно красиво и образно построенные фразы. – Я же в этого гада лошадиную дозу вколола – на десять песцов бы хватило, а он меня раз пятнадцать насквозь до самой кости прокусил обе руки! Что же это делается-то, бабоньки!!!

Бывшая учительница игры на фортепьяно сделалась как бы не в себе, и жутко пронзительно завыла, как одинокая волчица разом потерявшая всех своих волчат, и вой ее гулким пугающим эхом принялся отдаваться под сводами фермы.

«Ну вот – начинается!» – с большим профессиональным беспокойством подумала Нина Андреевна. – «Не дай Бог, какая-нибудь неизвестная инфекция! Нужно срочно утром звонить в Администрацию!».

Тут-то произошло самое невероятное и страшное – один из, казалось бы, навечно усыпленных «ибермаргеров» неожиданно поднял голову, сторожко повел большими треугольными ушами и злобно уставился на прекративших стонать забойщиц мутными кроваво-красными глазами. Наташка Хунхузова поперхнулась неблагозвучными переливами собственного воя и встретилась полуобезумевшим взглядом со взглядом воскресшего «ибермаргера». В хищных треугольных глазах «ибермаргера» немедленно вспыхнула лютая ненависть к Наташке. Та медленно попятилась к выходу, ее примеру, не мешкая, последовали остальные, включая фельдшера Нину Андреевну. Ситуация, кажется, начинала выходить из под какого-либо контроля и забойщицам непонятным показалось отсутствие сотрудников службы безопасности.

Восставшим из праха мехового небытия зверем оказался самый крупный самец всего поголовья по кличке Майздрек, и вслед за ним, словно по команде, принялись поднимать ушастые красноглазые головы остальные, менее крупные, но такие же хитрые, как и вожак Майздрек, «ибермаргеры». Дьявольские животные легко обманули наивных доверчивых женщин-забойщиц и, осознав, что им удалось получить так необходимую их растущим организмам нужную дозу стрихнина, дружно и радостно застучали игловидными клыками друг об дружку, каким-то непостижимым образом выводя незатейливый, но слаженный и стройный мотивчик.

Искусанным и почти обезумевшим от непередаваемого изумления и ужаса женщинам во главе с бригадиршей и фельдшером Ниной Андреевной, благополучно удалось покинуть помещение зверофермы, прежде чем очнувшиеся от освежающего стрихнинового сна «лунные лисицы» окончательно пришли в себя. Момент окончательного «прихода в себя» по времени секунда в секунду совпал с рождением посреди густого молочного тумана тревожного воя аварийной сирены, адскими акустическими переливами на много километров вокруг возвестившей о том, что из куколок лунных «ибермаргеров» вылупились туманные «хингисайеры»…

…В соседних цехах-вольерах, где еще оставалось несколько сот песцов и черно-бурых лисиц, возникла настоящая паника – песцы и чернобурки бросались на проволочные стенки клеток, страшно визжали и пытались порвать проволоку зубами, разбрызгивая по сторонам щедро набегавшую слюну…

К экспериментальному цеху по темным коридорам огромного здания зверокомплекса со всех сторон бежали охранники, громко стуча подкованными подошвами тяжелых ботинок по рифленому железному полу. У охранников на душе «кошки скребли» (из них еще никто не догадывался, что это были не кошки, а «лунные лисицы»), они на ходу стаскивали автоматы и передергивали затворы, готовясь к самому худшему, автоматически перебирая в памяти наиболее знаменитые катастрофы зверокомплекса, имевшие быть место в прошлом…

Проснулась, разумеется, вся деревня, словно бы взорвавшаяся яростным собачьим лаем. В хлевах протяжно заревели вымястые кривоногие коровы, противно заблеяли поголовно болевшие с похмелья овцы (в окрестностях свирепствовал страшный «африканский овечий триппер», и главный ветеринар Лысой Поляны рекомендовал односельчанам для профилактики во время поения овец вливать им на ведро воды триста грамм самогонки), расхрюкались страдавшие от ожирения сердца свиньи, раскрякались толстозобые хищные «утки – ракожоры» (достаточно редкий вид домашней птицы даже для Пикирующего Района, завезенный в Лысую Поляну несколько лет назад неизвестно откуда, бывшим главным инженером Зверокомплекса Блуткиным, примерно тогда же убитым «лошадьми-убийцами» во время охоты на «ничейных» коров в районе села Жабомоево), раскудахтались безмозглые куры и лишь одни знаменитые на весь Район двухголовые лысополянские петухи сохранили гордое молчание.