Виталий Забирко - Мародер

— А мне начхать, адаптировался ты или нет, — раздраженно процедил я. — В честь чего за мной слежку устроили?

— А если это не слежка, а охрана? — примирительно сказал он.

— Охрана? — удивился я. — Зачем? От кого?

— Мало ли… — протянул хронер и неопределенно повертел в воздухе пальцами.

Неожиданно я успокоился. С какой стати комплексую и перед кем? Встречался уже со «скандинавами на одно лицо», и результат известен. Пусть они меня опасаются, а не я их.

— Вы тоже голубой крови, и тоже сэр, как Джефри? — язвительно поинтересовался я.

— Зачем утрировать? — покачал головой хронер. — Иметь титул в качестве прикрытия хорошо в англоязычных странах, а мы с вами в России. Меня зовут Иван Сергеевич.

— Неужто Тургенев? — фыркнул я. — А на самом деле?

— А как вас зовут на самом деле, Егор Николаевич? — парировал он.

В общем-то он прав, какое мне дело до того, как его на самом деле зовут? И зачем? С другой стороны, он-то знал мое настоящее имя: служба обязывала…

— Хорошо, пусть будет Иван Сергеевич, — покладисто согласился я, но закончил жестко: — Так вот, господин Тургенев, мне не нужна охрана.

— Зачем так официально? — поморщился он. — Да и с отчеством, по-моему, перебор. Зовите меня просто Иван.

— Уговорили, — скривил я губы. — Так вот, Ваня, повторяю: охрана мне не нужна.

— Вы так уверены?

— Да.

— Почему?

— Потому, что я с десяток таких, как вы, одним махом в бараний рог согну! Вас проинструктировали, что случилось с сэром Джефри, или послали ко мне на арапа?

Я ожидал, что «Тургенев» испугается, как в свое время испугался сэр Джефри, но он неожиданно улыбнулся.

— Одним махом десятерых побивахом… Это вряд ли.

Я рассвирепел, тень уловила мое желание, и из-под куртки высунулась черная кошачья лапа намного большего размера, чем дома. Едва ли не вся тень в нее сконцентрировалась. Лапа выпустила когти и небрежно мазнула по столу, оставляя глубокие борозды. Пластик неприятно взвизгнул, пластиковая крошка полетела во все стороны, в том числе в стакан с апельсиновым соком и в мой бокал с пивом.

— Хорошая киса, — ничуть не изменившись в лице, проговорил Иван Сергеевич и протянул к лапе руку.

Лапа дрогнула, и я почувствовал, что тень испытывает нечто вроде недоумения. Иван поводил рукой над лапой, и я мог поклясться, что черный камень на перстне замигал. Кошачья лапа спрятала когти, как-то неуверенно потопталась по столу, а затем втянулась под куртку, и я понял, что Ивану удалось каким-то образом договориться с ней о нейтралитете. Только сейчас я обратил внимание, что камень в перстне такого же глубоко-черного цвета, как и Сатана, и точно так же не отражает света, будто между ними было что-то общее.

— Вот и все.

Иван посмотрел на меня, улыбнулся, взял стакан с апельсиновым соком, но пить не стал. Посмотрел на припорошенный пластиковой крошкой сок и брезгливо отодвинул стакан в сторону. И это произвело на меня гораздо большее впечатление, чем его безмолвный «договор о нейтралитете» с тенью. Где это видано, чтобы реликт брезговал такой мелочью, как пластиковые крошки, если там приходится пить воду из луж?! Вспомнилось, что сэр Джефри охарактеризовал себя как эстета, и впервые в мою голову закралась мысль, что «скандинавы на одно лицо» могут не иметь никакого отношения к службе стабилизации. Неприятная, прямо сказать, мысль, и от нее морозно заныло в груди. От опеки Воронцова тошно, а тут еще какие-то «скандинавы»…

— Кто вы? — сдавленно спросил я.

— Это не важно, — вежливо улыбнулся Иван. Всем своим видом он демонстрировал расположение ко мне. но я ему не верил.

— А что важно?

— Со временем узнаете.

Он сидел, откинувшись в кресле, благодушно смотрел на меня, и я чувствовал себя дурак дураком. Схватил бокал с пивом, залпом выпил, и пластиковые крошки мне не помешали. Еще и не такое пивал — я же не эстет, в отличие от некоторых.

— Время — понятие растяжимое… — выдохнул я. — Кому, как не вам, об этом знать.

— Да, — согласился Иван. — А также прессуемое. У вас были какие-то вопросы ко мне? — вернулся он к началу разговора.

Вопросов у меня не было. Точнее, были к сэру Джефри, но в свете открывшихся обстоятельств они казались никчемными. И все же я нашел один.

— Вы знаете, что собой представляет эта лапа?

— Знаю, — кивнул Иван. — Ваш личный страж.

— Личный?! — удивился я. — Это значит…

— Именно это и значит, — подтвердил он, и в его глазах промелькнуло то ли сочувствие, то ли участие.