Виталий Забирко - Мародер

— Наверное… — как-то странно передернула плечами Злата и тут же перевела разговор на меня: — А я вас старше представляла.

— Почему?

— Ну как… Мама вас всегда по имени-отчеству величает… А потом имя у вас такое… Редкое…

— Старорежимное, хотите сказать? Почти как Емеля?

— Где-то так. Среди моих сверстников нет ни одного Егора. Я и подумала… У нас учителя физики звали Егором Степановичем, а ему за шестьдесят.

— Ну спасибо! — рассмеялся я ее непосредственности. — Мне до пенсии еще далеко.

Хотел добавить, что она мне младше представлялась, лет восемнадцати, но не стал этого делать. Во-первых, видел ее на экране вариатора, знал, что работает пресс-секретарем по связям с общественностью Департамента по науке, — какие восемнадцать? Во-вторых, и это главное, откуда мне знать, что у квартирной хозяйки есть дочь? Вероника Львовна о дочери никогда не говорила.

— Кстати, у вас тоже редкое имя.

— В России редкое, но не в Болгарии.

— Так вы болгарка?

— Нет. — Злата смутилась. — Меня назвали в честь прапрабабушки отца, которая была болгаркой. Прапрадедушка женился на ней еще в русско-турецкую войну… Это долгая история.

— И какими судьбами занесло ко мне прапраправнучку участника русско-турецкой войны? — заинтригованно спросил я, хотя знал какими. Другое было любопытно: почему Злата упомянула прапрабабушку отца, а не свою прапрапрабабушку?

Прапраправнучка замялась. Почему-то ей очень не хотелось посвящать меня в тайны своей родословной.

— Ну…

Она окончательно смутилась, и я резко поменял тему:

— Знаете что? Я завтракать собрался, не составите мне компанию?

В конце концов, какое мне дело до ее далеких болгарских предков? В девятнадцатый век я не собирался. И в мыслях не было.

Злата нерешительно покрутила головой, глянула на часики.

— Хорошо, — не очень уверенно согласилась она. — Только я ненадолго. Минут на десять.

По расчетам вариатора она могла позволить себе полчаса.

— Прошу!

Я сделал приглашающий жест в гостиную.

Злата вошла, повесила сумочку на спинку стула, окинула взглядом стол.

— Может, я не ко времени? Вы кого-то ждете?

Я глянул на стол и все понял. Машинально, особо не задумываясь, я сервировал стол на две персоны. Вот так, на незначительных ошибках, и прокалываются пиллиджеры.

— Нет-нет, что вы, никого не жду, — быстро нашелся я. — Не люблю завтракать в одиночестве, вот и ставлю лишний прибор. Садитесь, прошу вас.

Я выдвинул стул, усадил ее, сел сам.

— Кофе?

— Да.

Я налил ей кофе, пододвинул блюдо с бутербродами.

— Берите любой, на ваш вкус, здесь все разные.

Она пригубила кофе, взяла бутерброд с ветчиной, надкусила.

Я к бутербродам не притронулся. Ем я быстро и жадно, и хотя на людях стараюсь сдерживаться, это не всегда получается. Стоит на мгновение задуматься во время еды, как тут же ловишь на себе удивленные взгляды. В этот раз лучше перестраховаться.

— А все-таки вы меня обманываете, — сказала она, покосившись на блюдо.

— Это в чем же? — удивился я.

— Здесь бутербродов столько, что одному не съесть! Вы определенно кого-то ждете!

«Глазастая!» — чертыхнулся я про себя. Опять надо выкручиваться.

— Что вы, право, Злата! Бутерброды я всегда готовлю с избытком, остаток отношу в кабинет и во время работы подкрепляюсь. Работа у меня в основном на компьютере, надомная, я ведь редактор, вы же знаете, если мама говорила.

— Выходит, я своим аппетитом нарушаю ваш рабочий цикл?

— Не берите дурного в голову! — рассмеялся я. — Надо будет, приготовлю ещё. Ради завтрака с красивой девушкой я могу сегодня вообще не работать.

Злата потупила взор, на щеках заиграл румянец. Странно, неужели при такой эффектной внешности да при такой работе ей никто не льстил?

— Разве что ради завтрака…

Она взяла бутерброд с тунцом.

Я отхлебнул кофе и, откинувшись на спинку стула, с интересом посмотрел на девушку. Н-да, хороша… А что, если… Но тут же себя одернул. Основное правило пиллиджера — не заводить долгосрочных отношений с местными. Не один пиллиджер на этом погорел. Если играют гормоны — Тверская под боком.

— Итак, — сказал я, — что вас ко мне привело?

— Понимаете… — начала Злата, отведя глаза в сторону, — мама меня послала за оплатой квартиры.

Она покраснела еще больше, и я понял, почему «горели» некоторые пиллиджеры. В отличие от меня, врать она не умела. Устоять против такой непосредственности нелегко.

— Да, но… — Изображая недоумение, я покрутил головой. — Обычно я вношу плату семнадцатого, а сегодня четырнадцатое.