Виталий Забирко - Мародер

Я снова обвел зал ожидания взглядом, нашел одного пассажира со слабым мерцанием флуктуационного следа и, приглядевшись, едва не поперхнулся бутербродом. Это был тот самый таймстебль из казино. Легок на помине!

Таймстебль сидел на диване и делал вид, что читает газету. Как же, так я и поверил, что читает! Смотрит на нее и слюнки глотает, что не может съесть у всех на виду. Не прав я был, когда утверждал, что постантов в прошлом нечем заинтересовать. Их желудки прекрасно переваривают щелоченную целлюлозу, и газеты для них почти как для обычных людей шоколадки — вкуснее ржавой плесени. В наше время они книжные фонды всех библиотек подчистую съели. Кто бы из местных мог подумать, что на смену Homo sapiens придет не предрекаемый высокогуманный Homo novas, а такой вот Postantropos?

Я машинально жевал бутерброд, запивал «Баварским» пивом и пытался осмыслить ситуацию. Можно встать и уйти, но проблемы это не решит. Если блюститель стабильности прицепился именно ко мне, так просто от него не отделаешься. Проблему надо решать, и иного способа, кроме как идти напролом, я не видел. Беда только в том, что Александр Македонский разрубил гордиев узел выверенным ударом, а у славян, когда рубят лес, щепки летят. Как бы дров не наломать…

Допив пиво, я встал из-за стола, решительным шагом подошел к блюстителю стабильности и сел рядом.

— Топрый тень, — сказал я. Хотел сказать твердо, на чистом русском языке, но внедренная в сознание лингвистическая программа выдала фразу с американским акцентом. Еще одна накладка: не готовился я к беседе с таймстеблем — готовился к другому.

Блюститель стабильности оторвался от газеты, повернул голову и окинул меня равнодушным взглядом. Глаза у него были темные, тускло-зелено го цвета, почти как вчерашняя гадость из стакана в баре казино.

— Здравствуйте, — бесцветным голосом сказал он. — Мы знакомы?

— А как ше! — заверил я. — Фот уше дискретные сутки. Или пят лет тому фперет опшехо фремени.

— Не путайте свое дискретное время с моим, — сухо заметил таймстебль. — Я вас не знаю.

В отличие от встречи в баре казино, сейчас он обращался ко мне на «вы», мертвые глаза цвета тины, ничего, кроме безразличия, не выражали, но я ему не верил.

— Тохта тафайте снакомитца, — пошел я напролом. — Тэотор Смит.

Я специально назвал нынешнее американское имя и, кажется, не ошибся. В тусклых зрачках таймстебля мигнуло что-то ироническое, и я понял, что ему известно и мое русское, и настоящее имя. Зачем он тогда ваньку валяет?

— Здесь или там? — прищурившись, поинтересовался он и мгновенно разрушил мою версию. Ирония могла относиться исключительно к именам, а не к тому, что он их знал.

— Тут.

— Тут я Игорь Анатольевич Воронцов, — кивнув, представился таймстебль. — У вас, пиллиджер, какие-то проблемы, если обращаетесь к блюстителю стабильности?

— Моя проплема — это фы.

— В каком смысле? — подняв бровь, холодно поинтересовался он.

— Сатшем фы са мной слетите? Неушели в самом теле настолько слопамятны? Фаша оппита на меня в касино не стоит и выетенохо яйтса!

Воронцов помрачнел, аккуратно сложил газету и сунул ее в карман пиджака. Только сейчас я обратил внимание, что на таймстебле тот же костюм, в котором он был в моем дискретном вчера в казино. За пять лет костюм никак не мог так хорошо сохраниться.

— Вот что, пиллиджер, — сухо сказал он, вставая с дивана, — не знаю, что за беседа произойдет между нами в будущем, но если вы и впредь будете приставать ко мне с некорректными вопросами, то плотную опеку я вам гарантирую. — Он наклонился ко мне и заглянул в глаза. Его неподвижные тусклые зрачки не сулили ничего хорошего. — Надеюсь, вам не нужно объяснять, во что это может вылиться?

Похолодев, я кивнул.

— Вот и славненько… — Таймстебль выпрямился, повертел головой, прислушиваясь к информации диктора аэропорта из репродуктора. — Кстати, ваш рейс, — заметил он и неторопливо побрел из зала ожидания, шаркая подошвами по полу.

«Чтоб ты подавился газетой, когда будешь ее жевать!» — вертелось на языке, но я ничего не сказал. И без того дров наломал… Весь наш разговор был сплошной интермедией. Откуда таймстеблю Воронцову известно, каким рейсом и куда я лечу? Нет, ребята из службы стабилизации, шалите, что-то вы вокруг меня плетете… Но почему именно вокруг меня, мало других пиллиджеров? Я тоже хочу жить как все — спокойно, в свое удовольствие, не преступая закон. Таких пиллиджеров, как я, в пример нужно ставить, а не держать под колпаком.