Алексей Резник - Стеклянная любовь. Книга первая

Слава Богатуров не выдержал и, вынув былинку изо рта, весело расхохотался.

– А ничего смешного, Слава не вижу, ничего смешного! – сварливо заметил Юра. – В прошлом году, когда с Рябцевым сюда ездили, хоть про него и говорят, что он в «дурдоме» лежал, но таких «провалов» с водой, со жратвой, с организацией выезда мыться на реку, как сейчас, не было! А я здесь жарюсь вторую неделю и ни х…я, заметь, еще путного не выкопали – зачем из мастерской сорвался?! Сам не знаю!!!

– Да я, наверное, тоже! – перестал смеяться помрачневший Богатуров. – Пару-тройку деньков еще пороюсь здесь с остальными и к матери, наверное, съезжу – по хозяйству помочь надо. Вчера письмо получил – жалуется на жизнь: «непруха» какая-то поперла в нашей деревне!…

– У кого сейчас «пруха»?! – согласился с приятелем Юра, но, однако, сразу уточнил: – А в деканате как отчитываться будешь – на «курсовую» -то набрал материалу?

– А-а-а! – Слава неопределенно махнул рукой. – Набрал – не набрал, отметился на раскопках и ладно! Сам-то подумай: что человек, пишущий курсовую работу по философии, может выкопать из могильного кургана бронзового века???

– А зачем тогда сюда поехал?

– А, чтобы на «философскую практику» не ехать – уж лучше – на «археологичку»! Вот я и сочинил еще в мае заявление в деканат – Бобров подписал и «дело в шляпе»: в горы Средней Азии и в таежные районы Дальнего Востока на поиски современных отшельников я не поехал, как это было вынуждено сделать подавляющее большинство моих однокурсников.

– А тема курсовой-то как звучит, интересно?! – озадаченно спросил Юра.

– «Некоторые аспекты актуальных проблем философии сквозь призму материальных достижений человечества в эпоху бронзового века»!

– Мудрено! – с уважением присвистнул Юра.

– Да это мы сами с Бобровым придумали специально, чтобы я летом к матери смог съездить!

– Понятно! – индифферентно произнес Хаймангулов, резко потеряв интерес к разговору, опять приподняв голову и напряженно вглядываясь в раскаленное дрожащее марево воздуха степных далей: – Нет, нету Васильича, нету и не будет, наверное! Двигатель у него, вероятно, где-то «стуканул» наглухо, вот и стоит где-нибудь сейчас в степи, бедолага!..

– А я сегодня вечером «нажрусь»! – вдруг с вожделением сказал Слава и окончательно выплюнул надоевшую былинку.

– В честь чего?

– У Задиры – День Рождения сегодня, обещал пару пузырей из города привезти. Ты придешь?!

– Нет, спасибо, Славян! – усмехнулся скульптор. – Я свою «цистерну» выпил уже! Полтора года назад выпил! Да и тебе советую, пока не поздно, «завязывать»! Я вот полтора года не пью – жизнь совсем другие и вкус, и цвет приобрела, даже дышаться как-то, иначе стало – легче, праздничнее, Славка! Сейчас ты, молодой, понятное дело, не обратишь на мои слова внимания, а когда-нибудь наступит такой момент – вспомнишь меня, слова мои вспомнишь!

– Смотри ка, Юрка – кто-то, по моему, едет! – приподнялся на локтях Богатуров, кивая головой на дальний, скрывавший деревню, пригорок, откуда спускалась ведущая к лагерю археологов грунтовая дорога, на которой появилось облачко пыли и блеснуло ветровое стекло спускавшегося с пригорка автомобиля.

– Неужели – Васильич?! – страшно оживился Юра и резво вскочил на ноги, с надеждой глядя на быстро приближавшуюся машину.

Побросали лопаты и студенты-практиканты: пять фанатично увлеченных археологией юношей и шесть невысоких девушек различной степени интеллекта и привлекательности.

– Ну, наконец-то!!! – обрадованно воскликнул бригадир – историк-пятикурсник Валера Музюкин, которому Блюмакин после окончания истфака обещал место ассистента на своей кафедре. – Квас Васильич везет!

Это и вправду оказалась экспедиционная машина – «ГАЗ-69» с кузовом, крытым брезентом. Пятидесятилетний завхоз экспедиции, которого все без исключения звали «Васильичем», на что он охотно откликался, действительно, к радости умиравшего от жажды Хаймангулова, привез две пятидесятилитровые алюминиевые фляги с холодным квасом. Вместе с Васильичем приехал и одногруппник Славы Богатурова Олег Задира, тоже собиравший на этих раскопках материал для своей курсовой.

Пока возле фляги с долгожданным квасом выстроилась очередь жаждущих, Задира отозвал Славу в сторонку:

– Слушай, Славка! – начал он негромким доверительным голосом. – Меня Бобров очень сильно просил, чтобы ты, как можно скорее приехал! Если сможешь, то, желательно, прямо завтра!