Алексей Резник - Стеклянная любовь. Книга первая

Тиамат собрала «под свои знамена» всех древних чудовищ Океана и выступила против Армии Молодых Богов, возглавляемой Мардуком. В решительной битве легионы океанических чудовищ были разбиты, а сама Тиамат уничтожена с тем, чтобы уже никогда не возвращаться в новый Мир Людей и Молодых Богов. По распоряжению Мардука в живых был оставлен исполинский Дракон Кингу, муж Тиамат Дракона заковали прочными стальными цепями и посадили в глубокое подземелье. Но, вскоре уяснив себе потенциальную опасность плененного Дракона, Мардук решил убить его и, после принятия решения, не став мешкать, отрубил Кингу голову. Из обезглавленной исполинской туши поверженного Дракона Кингу вылился целый океан крови и эту «кровь Дракона» Бог Мардук своею божественною волей превратил в человечество «черноголовых», создав таинственный народ «Шумеров»…

…Ну а дальше, ум Сергея Семеновича, когда он особенно напряженно начинал размышлять над, заданной ему загадкой «из Большого Астрала», как бы «заходил за разум», подергиваясь непроницаемой пеленой багрового тумана полного непонимания сути жутких мифических событий, разразившихся более пяти тысяч лет назад в междуречье Тигра и Евфрата. Но Сергей Семенович твердо верил в то, что «багровый туман» непонимания обязательно рассеется, если «не сдаваться» и «не складывать руки» ни на секунду, как того требовал «кодекс чести» офицера «Стикса-2», с некоторых пор сделавшегося полноправным элитным подразделением Боевой Небесной Когорты…

Бригада студентов-практикантов исторического факультета Рабаульского Государственного Университета уже пятый день подряд с фанатичным упорством, при помощи туповатых штыковых лопат, вгрызалась в могильный курган эпохи бронзового века, насыпанный на высоком берегу одной из крупнейших водных артерий Евразии примерно три тысячи лет назад.

В безоблачной голубизне июльского неба немилосердно палило жаркое солнце, выгоняя из работающих на износ студентов литры пота. При полном безветрии, высоко поднимаемая лопатами древняя холодная пыль, к концу рабочего дня покрывала полуобнаженные юные тела студентов толстым слоем грязи, и они начинали немного напоминать симпатичных чертей и чертовок. Другими словами, в описываемый нами день работать было тяжело и неприятно из-за невыносимого палящего зноя и постоянно испытываемой студентами сильной жажды. По недосмотру ли завхоза экспедиции или по причине поломки экспедиционного автомобиля где-нибудь на какой-нибудь глухой проселочной дороге, питьевую воду на курган номер четыре в этот день до сих пор не привезли. Время приближалось к обеду и производительность труда студентов-практикантов, равно, как и их настроение, заметно упали.

Два волонтера-добровольца, приписанные к четвертой бригаде практикантов-археологов: известный рабаульский скульптор-анималист Юрий Хаймангулов и студент четвертого курса философского факультета Рабаульского Университета, Вячеслав Богатуров, в силу своего волонтерского статуса не стесненные жесткими рамками практикантской дисциплины, бросили лопаты на бруствер, и отошли посидеть отдохнуть в блеклой тени чахлого куста дикого шиповника, одиноко росшего неподалеку от раскапываемого кургана.

Полноватый, розовощекий, принадлежавший к числу тех счастливых человеческих типов, про которых принято говорить: «кровь с молоком», и, к тому же кудрявый, как «купидон», скульптор Хаймангулов, с видимым наслаждением повалился на полу-выгоревшую траву под шиповниковым кустом, широко раскинув в стороны руки:

– О-о-й, не могу-у!!! – с нескрываемым негодованием, но, правда, и облегчением, тоже, выдохнул он. – Время двенадцать уже скоро, а Васильич, мудила, обещал в десять квас привезти – до сих пор везет! Пить хочу – помираю!

Худощавый и, потому более выносливый и сдержанный, Богатуров, жующий сухую былинку, лишь невнятно хмыкнул и неопределенно усмехнулся эмоциональным причитаниям Хаймангулова.

А Юра поднял кудрявую голову и, с каким-то непонятным остервенением в глазах посмотрев на возившихся среди земляных куч развороченного кургана студентов, вдруг с неожиданной желчью в голосе заявил:

– Ничего святого, если разобраться, нет в наших, бл… ь, археологах! Лежали себе и лежали люди, нет, надо их было трогать! И как Блюмакин ничего не боится – ведь «воздастся» же ему потом, так «воздастся», что, как говорится: «мама не горюй»! – имея ввиду заведующего кафедрой археологии, доктора исторических наук Игоря Сергеевича Блюмакина, как бы между прочим, возмутился Хаймангулов и совершенно неожиданно, и совсем некстати добавил: – Если Васильич до обеда квас не привезет, вечерним автобусом уеду в Рабаул!