Михаил Зайцев - Провокация

Руки сложили ремень петлей, я споткнулся в который уж раз, в очередной раз упал, петля из ремня осталась в правом кулаке, левая ладонь скользнула по траве, кожу случайно оцарапал камешек размером и весом с пряжку ремня, пальцы сжались, подбирая сей нужный им камушек, и ледяным душем на меня снизошло озарение — я понял, зачем моим дрессированным рукам понадобились петля из ремня и камень! И я поверил умным рукам, я им отдался, наперекор глупому мозгу, который все твердил и твердил, мол, нельзя убить мертвого, дескать, это все равно, что оживлять живого, это бессмысленно!

Следя за руками, я развернулся. Благодарно заныла шея. Ее мышцы получили возможность расслабиться, ибо теперь я бежал именно туда, куда все время смотрели мои глаза.

Я бежал обратно, к мертвому берсерку, рвущему траву, и каждый мой последующий полушаг-полупрыжок был осторожнее предыдущего. Я спотыкался все реже и реже, на стволы я больше не натыкался, я все круче и круче горбил спину, приседая на бегу все ниже и ниже. Когда между мной и берсерком оставалась приемлемая для пращи дистанция, я прекратил частить ногами. Я крался к нему тихо-тихо, низко-низко пригнувшись, перемещался от дерева к дереву, по возможности, прячась за ними, выбирая наилучшее свободное от деревьев пространство для броска, сокращая приемлемую дистанцию до оптимальной.

Праща — одно из самых примитивных и самых сложных для освоения орудий войны. Опытный пращник способен посоперничать в эффективности и со снайпером, вооруженным специальным огнестрельным оружием. Опыт обращения с пращой у меня есть, среди прочих опытов мне его прививали долгие годы. Взвешивая на ладони камень, я знаю, с какой силой следует крутануть ремень. Я определяю на ощупь аэродинамические причуды любого боеприпаса. Почти любое тонкое и гибкое подручное средство я мог бы использовать для метания. А уж собственный ремень мне, конечно, знаком и привычен.

Камень в петле, раскручиваю ремень, и... И все же, можно ли убить мертвого? Возможен ли парадокс смерти умершего? А вдруг? Ведь и живой мертвец не что иное, как парадокс парадоксов... Раскрутил ремень, метнул вместе с камнем все свои сумасшедшие размышления, по-прежнему доверяя только рукам, и...

И камень, просвистев свою песню полета, ударился о височную кость живого покойника, и, косо отрикошетив, упал в траву. А голова трупа дернулась так же, как полагается живой голове после подобного попадания твердым в висок. Голову откинуло к плечу, и вчерашняя сквозная рана от луча бластера на шее стала видна гораздо отчетливее.

Берсерк сидел на корточках и поэтому свалился мягко, как куль. Завалился набок, поджатые ноги так и остались согнутыми в коленях, разбитая голова легла повернутой к небу целой височной костью, в руках у трупа остались клочки травы. А мои руки, выполнив привычную им работу, опоясали ремнем талию, в то время как ноги несли меня к трупу. К дважды трупу? Я убил труп? Такое возможно?

Подбегаю к вторично — вчера и сегодня — сраженному наповал, Он лежит неподвижно, с виду — мертвее мертвого. Жаль, разбитый висок мне не видно. Надо бы повернуть ему голову и убедиться, что камень его... Или ранил? Раненый труп, так бывает?

Склоняюсь над моей дважды жертвой и... Честное слово, он дышит! Мы дышим с ним одним и тем же воздухом, наши дыхания смешиваются! Мое, живого человека, и его... Зачем мертвецам дышать?.. Но, чу!

Слышу шаги! Топ-топ-топот твердым по твердому. Поднимаю глаза — на сером гребне, поверх нагромождения валунов вижу человека в тяжелом скафандре. Не помню названия, но точно такой хитон-скафандр я видел на картинке в справочнике оккупантов-пришельцев. Космонавт на пике вырвавшихся из-под гнета земли твердых пород, как это ни странно, выглядит еще более ненормально, чем слабо дышащий мертвец с клочками травы в запачканных грунтом безвольных руках.

Космонавт приподнял толстую руку. В такого типа скафандрах, я помню, должны быть предусмотрены устройства для выстреливания гарпунов на тросиках, дабы человек смог в буквальном смысле осуществить привязку себя к местности. Комулятивный наконечник гарпуна пробивает даже броню, а фиксаторы на суперпрочном древке вплавляются даже... Не помню, во что они способны вплавиться, однако знаю, как выглядят гарпуновыстреливатели — они напоминают подствольник с набалдашником. В набалдашнике — лебедка и резак, чтобы подтянуться на тросике или его обрезать, по необходимости. Кожухи с гарпунами крепятся к рукавам скафандра. Набалдашники расположены в районе локтевых сгибов, оттого и кажется, что у космонавта выпирает кость, когда он сгибает толстую руку. Он ее приподнял и сгибает. Он собирается стрелять в меня гарпуном?.. Да?..