Владимир Фомичев - Поле заживо сожженных.

© Фомичев В.Т., 2019

© ООО «Издательство Родина», 2019

Идеократическая эпоха русской жизни перевернула все понятия с ног на голову. Из духовных они стали социальными. Возьмем для примера литературу. Всего одну, казалось бы, очевидную ее тему. Она «не замечена» тремя поколениями писателей: прошедших Великую Отечественную войну, нами – их и той бойни детьми, а также рожденными от нас. Я говорю о массовых сожжениях немецко-фашистскими оккупантами многих тысяч мирных жителей Родины, повсеместно на огромных пространствах оккупированных территорий. Как могло случиться, что присутствующие в учебных программах литераторы М. Шолохов, Б. Пастернак, Л. Леонов, А. Твардовский, К. Симонов, Р. Гамзатов, А. Солженицын, Ч. Айтматов, Е. Евтушенко, Ю. Кузнецов и прочие, а также уже претендующие на место в них самые молодые таланты обошли и обходят гробовым молчанием громадную составляющую великой национальной трагедии двадцатого столетия, гееннский ужас детей, женщин, стариков собственного Отечества? А такое невозможно не знать творческому интеллигенту – современнику победителей коричневой чумы. Разве могли умолчать о чем-то подобном прозаики и поэты, жившие в любом столетии до них? Ни в коем случае, ибо в старину подходили к явлениям бытия с общечеловеческих установлений, божеских, а не коммунодемократических – функциональных, в принципе исключающих гуманизм. Нынешним дали команду стиснуть зубы, проглотить языки – они исполнили, хотя, конечно, с разной степенью отвлечения от подлинной действительности. Гений Александра Твардовского, к слову сказать, увидел настоящую суть виртуальной жизни, представляемой с помощью метода соцреализма, коль произнес: «Этот свет вне планет и самой Вселенной». А в целом какофоническую музыку играет наша словесность с семнадцатого года до сегодняшнего дня! Потому и появляется за минувшие 65 лет лишь первая, можно сказать, эскизная книга об огненном российском геноциде. «Эскизная» – по той причине, что ни у кого из ее подготовивших просто нет избыточных денег.

Это касается исторической науки, то там царит такой же примитив в постижении интересующей нас проблемы. Ознакомившись со страницами «Поля заживо сожженных», читатель не раз убедится в справедливости этой мысли. А тут я хочу пояснить произнесенное следующим. У трех поколений историков, как сказано выше о писателях, тоже нет работ, посвященных именно заживо сожженным мирным жителям России. Более того, в энциклопедии «Великая Отечественная война» (М., 1985), подготовленной научно-редакционным советом издательства «Советская энциклопедия» и Институтом военной истории Министерства обороны СССР, даже нет словарной статьи о том. Как нет и в других справочных работах. Не определились корифеи науки о Великой Отечественной войне и с точным указанием оккупированных местностей, количеством соотечественников, ставших невиданными на родной земле факелами. К примеру, Подмосковье, как некоторые другие регионы, оказавшиеся в подобных условиях военного времени, на обобщающих оккупационное пространство страницах не присутствует. Почему – по небрежности, или отнесено к территории, где лишь велись боевые действия? Никаких разъяснений на этот счет мы не нашли.

Сплошь и рядом существуют разночтения о количестве ввергнутых дышащими в гитлеровскую преисподнюю людей. Думается, они объясняются отсутствием системных монографий общедержавного уровня на основе солидных научных проработок. Цифры могут быть взяты в иных случаях с непроверенных слов. Так, в 1986 году, когда я впервые узнал о жути в Борьбе, сообщившая мне о том в Дуденках старая женщина ошиблась дважды. Сказала, что пеплом стали 217 человек, а не 287, как потом по документам нашел директор Угранского музея Быков. Спаслись же, она думала, три человека, и все они уже к 1986 году умерли. Но через 21 год я с друзьями нашел бывшего там в пятилетнем возрасте смертником Петра Афанасьевича Бычкова. Ему не только посвящена эта книга, но преимущественно о нем рассказывает ее первый раздел, из которого видно, что уцелели тогда семеро. Такой факт здесь неопровержимо подтвержден. И общее количество казненных огнем в Борьбе ублюдками Запада возросло до 340.