Ли Бреккет: Танцовщица с Ганимеда

На площади в самом деле что-то происходило — доносилась музыка — О'Хара различил флейту, барабан и двойную арфу — музыка грубая, варварская, но разгонявшая кровь; а навстречу О'Харе с площади в панике убегали ганимедянцы, пасифиане, элариоты, амальтейцы и жители других окрестных и многочисленных лун и миров.

Интересно, кто их так напугал?

— Ходяй обратно, мистера Хара! Ветер пахнет, смерть пахнет!

Мимо них пробежали выпученные ледианцы, лиситияне, синописты, еще какие-то с дикими идиотскими воплями:

— Демоны!!!

— Сумрачные демоны!!!

— Демоны с сумрачными глазами!

Они были так перепуганы, что О'Хара тем более решил пойти и взглянуть на сумрачных демонов. Слоп-стоп очень трусил, но все же пошел за ним.

— В чем дело, Слоп? — спросил О'Хара. — Не вижу никаких демонов… Там песни играют и пляски поют…

— Пляска не поют, а пляшут, — поправил Слоп. — А песни не играют, а поют. Моя не пойдет, моя боится.

— Тогда я пойду один. А ты пока укради что-нибудь поесть и промочить горло. — О'Хара полез в задний карман за динарами — в этом кармане, кроме ножа, всегда что-нибудь водилось, даже динары — не мог же О'Хара ходить по улицам Ганимеда совсем уж без гроша в кармане. Динары всегда водились. — А не украдешь — купи.

Получив динар, Слоп-стоп повеселел и заспешил на Овощной рынок: «Слоп украдет, можна не беспокоица, мистера Хара!», а О'Хара отправился на площадь Галилея, расталкивая толпу аборигенов.

У памятника бородатому старику из нержавейки он увидел такую картину: под звуки арфы, флейты и барабана танцевала полуголая девица, принадлежавшая, с первого взгляда, к бродячему племени межпланетных цыган, — но это «с первого взгляда», судя по пестрым лохмотьям и навешанным, как на елку, серьгам, браслетам и ожерельям. Со второго, внимательного взгляда, О'Хара обнаружил подвох — танцовщица не была никакой цыганкой, а лишь под цыганку подделывалась.

Эта блондинка в короткой мужской стрижке, с белым-белым личиком, ангельской улыбкой и синими-синими глазами напоминала скорее земную аристократку или, еще точнее, аристократическую проститутку с рекламных земных проспектов

— настоящих аристократок О'Хара, честно признаться, никогда не видел.

А кто играл на арфе, флейте и бил в барабан? Три здоровенных цыгана — опять же, на первый взгляд. У одного в ухе росла серьга, у второго — серьга и перстни на пальцах, у третьего — и серьга, и перстни, и высокая обувь (так называемые сапоги), но и они не были цыганами — такие же белокурые, бледнолицые и синеглазые бестии, что и сестрица.

«Семейка» — решил О'Хара.

Его не проведешь! Тут совершался какой-то непонятный маскарад… Аборигены отчаянно трусили…

Вот уже в руках танцовщицы появился бубен, а братец-барабанщик заиграл на губной гармошке. Не хватает еще кастаньет, гитары и чего-нибудь этакого…

«Не хватает полицейского свистка!» — внезапно догадался О'Хара.

Фараоны зачем-то устроили маскарад и кого-то выслеживают? О'Хара отмел это подозрение. Очень уж хорошо для фараонов играет и танцует семейка. Музыка была слишком чувственной и брала за живое — казалось, нержавеющий Галилей запляшет сейчас, и танец живота девица исполняла как надо… О'Хара не очень-то разбирался в музыке, но попеть-поплясать-послушать любил, и сейчас душой понимал: девица танцует как надо, а братья играют на этом стандартном цыганском наборе по-настоящему и не халтурят, как проезжие гастролеры.

А в общем, музыка была нехорошая, дьявольская, тревожная, но она притягивала О'Хару, притягивала, как притягивает пьяницу бутылка с вонючим виски — и горько, и тошно, но пьет… О'Хара даже забыл про голод, неустройство и безденежье…

Как вдруг он поймал взгляд танцовщицы. Она выделила О'Хару в толпе и взглянула на него с такой ненавистью, что ее синие глаза почернели от злобы.

«Почему она так меня ненавидит?» — поразился О'Хара.

Его внешний вид, вроде бы, не подавал повода к подобной злобе — предположим, О'Хара не первый красавец на Ганимеде и на конкурсе красоты уступит конечно ее братцам, но бульдожья челюсть и своеобразная фигура еще не повод так его ненавидеть с первого взгляда…

В чем тут дело?..

— Брысь! — сказал О'Хара и пнул своим десантным ботинком рыжую дворняжку, которая вдруг под музыку начала мочиться на этот самый ботинок.

Рыжая дворняжка зарычала на него с такой злобой, что О'Хара совсем опешил. Что за день такой? Или вечер уже?.. За что его так возненавидели собачка и танцовщица?!