Александр Гребенников - Пояс жизни. Трилогия (СИ)

— Ты где была так поздно?

— У Марии. Она призналась мне, что беременна. Надо признать, прибор Мельхиора сработал на все сто, но, в связи с этим у нас возникли две проблемы. Одну из них нужно решать незамедлительно.

— Поясни, пожалуйста.

— Мария, не без основания, боится, что Иосиф, узнав о ее беременности, отвергнет ее, и, тогда, ее, как падшую женщину, могут подвергнуть суровому наказанию. Этого ни в коем случае нельзя допустить.

— И что ты предполагаешь предпринять?

— Смотри, раз прибор Мельхиора сработал, я хочу попросить его отправиться в Назарет, и напроситься в гости к Иосифу, в чем, я надеюсь тот ему не откажет. Как только Мария признается Иосифу, и, в случае, если ее опасения окажутся не напрасными, Мельхиор, воспользовавшись своим телепатическим даром, введет Иосифа в состояние оцепенения (примерно так, как Валтасар воздействовал на Танию). Затем, используя свой прибор, Мельхиор загрузит в сознание старика заранее подготовленный для него материал. Увидев такой сон, я надеюсь, он переменит свое решение, и сделает все, как мы ему велим. Я сейчас же хочу связаться с Мельхиором и с Квинтом, чтобы тот вместе с Аврелием срочно сфабриковали видео.

— К чему такая спешка, мама?

— Мария, завтра же намерена уехать отсюда в Назарет, поэтому и срочность такая.

После нескольких сигналов вызова, в голубоватой дымке возникло заспанное лицо Мельхиора.

— Мона Изида, чем обязан столь поздним звонком? — Спросил он.

Иза вкратце изложила суть предстоящего дела.

— Хорошо, мона Изида, я утром отправлюсь в Назарет. Прибор Вы мне передадите по приезду. Главное, чтобы Квинт вовремя изготовил видеозапись. Не волнуйтесь, все сделаем в лучшем виде. До встречи в Назарете.

Дымка с физиономией Мельхиора погасла. Иза тут же набрала Квинта, и, только объяснив, что требуется от него и от Аврелия, наконец смогла немного расслабиться.

— Это только одна из проблем, мама, а ты говорила о двух. Что за другая проблема?

— Ее девственность. Как Мария собирается рожать, оставаясь девственницей? Кроме того, для подтверждения непорочности зачатия, желательно было бы, чтобы и после родов она таковой же и оставалась.

— Ну, это совсем не проблема, поверь мне, как врачу. Нет ничего проще перед родами лишить ее девственности, а сразу после родов все вернуть в прежнее состояние. Тут достаточно несложного хирургического вмешательства. Уж с такой мелочью я справлюсь с легкостью.

— Что ж, так тому и быть. Так, кажется ничего больше не забыла, — с облегчением выдохнув, сказала Иза, — а сейчас мне нужно вернуться к Марие. Не хочу, чтобы она усомнилась в моей преданности. Спокойной ночи, Дита. Я побежала.

Через несколько мгновений, Иза, сбросив одежду, уже лежала рядом с мирно спящей Марией.

Постоянно оглядываясь и едва сдерживая слезы, Иза поднялась по откинутому трапу на борт флайера, и, вслед за встречавшим ее Мельхиором, прошла в пассажирский салон, где ее встретили радостно улыбающиеся лица друзей. Первой в Изе подбежала Дита, и буквально повисла у нее на шее, что-то пытаясь сказать, затем, с приветствием подошел Квинт, который так же обнял ее, и что-то долго говорил. Иза стояла посреди салона, как отрешенная, не видя и не слыша ничего вокруг. В какой-то момент, она перестала сдерживать себя, и слезы, давно навернувшиеся на ее глазах, полились по щекам. Все вокруг восприняли это, как слезы радости, и лишь одному Квинту, видя растерянное лицо Изы, было понятно, что ее терзают совсем иные чувства. Он взял ее за руку, и, усадив в кресло, глядя прямо в глаза, задал вопрос:

— Ну, что с тобой? Почему такая печаль в твоих глазах?

— А ты сам не понимаешь, что ли? Там эта бедная девочка осталась совсем одна!

— Во-первых, Иза, она не одна. Теперь она замужем, а значит рядом с нею есть человек, который сможет позаботиться о ней и ее будущем ребенке.

— Ты не видел Иосифа, Квинт! Он дряхлый старик, которому самому нужна забота и уход. Какой из него защитник для Марии?

— Может быть ты и права, но мы никак не можем повлиять на его решение. Раз он, как законный супруг, решил, что его жена более не нуждается в посторонней опеке, ты больше никак не могла бы оставаться в его доме. Вам с Дитой выпала самая трудная задача в осуществлении нашего плана, с которой Вы с честью справились, и теперь Вы с чистой совестью можете оставить своих подопечных на попечении их близких.

— Вспомни, Квинт, как ты, почти умоляя, просил меня помочь Анне. Если бы тогда мы с Дитой не вмешались, Мария никогда бы не появилась на свет. Но тогда мы все совершили огромную оплошность. Я виновата в том, что скрыла от тебя все, и тем самым не дала тебе возможности отслеживать судьбы Марии и ее родителей. Кто знает, будь хоть кто-нибудь рядом с Анной, возможно она не покинула бы так рано этот мир, не дождавшись совершенолетия своей дочери. Я боюсь, что оставив сейчас Марию без нашей опеки, мы повторяем эту же ошибку.